И вот отправление. Тогда любая поездка, тем более, представьте себе, поездка в Соединенные Штаты была большим событием. Ил-96, первый класс. На взлете выносят черную икру, холодную водочку, горячий блин, и в таком оптимистическом настроении мы двинулись в путь. Но не тут-то было. Снегопад московский задержал вылет. Потом мы довольного долгое время потеряли на обработку самолета антиобледенительной смесью и после прилета в Нью-Йорк встретились с небывалыми морозами. Грузовые люки у самолета замерзли. Мы потеряли еще достаточно много времени. Потом была сцена практически как в «Брате-2». На выходе через карантин (были очень либеральные времена) досмотры носили формальный характер, и большой шматок сала, который лежал у Эдуарда Магды в портфеле, совершенно спокойно перекочевал на территорию Соединенных Штатов. Но там нас ждало большое разочарование: поскольку мы прилетели поздно и с большим опозданием, ближайший трансконтинентальный рейс на Сиэтл уже ушел, а следующий – только утром.

Очень хорошо, что еще в Москве нам рассказали про такую штуку как Stand-by-ваучер, который за 500 долларов обеспечил в течение месяца пролет в любой конец Соединенных Штатов без ограничения количества полетов на авиакомпании Delta при наличии свободных мест. И с этим Stand-by-ваучером, шматком сала в дипломате мы оказались в JFK. Смелости ехать в город и искать гостиницу у нас не хватило. Ночевать пришлось прямо здесь. Должен сказать, что сейчас и наши аэропорты взяли моду, когда на креслах между сиденьями имеются ручки-подлокотники и лечь целиком никак невозможно. Вот благо, что была компания археологов с Украины, которые тоже куда-то на Запад летели. У них к салу оказалась горилочка. Мы очень хорошо провели этот вечер.

Надо сказать, что в экстремальных ситуациях мы вспоминаем то, чего и помнить не должны. Вспомнился Артур Хейли, его «Отель», «Аэропорт». «Отель», система «call out», когда звонишь по известному телефону, оператор спрашивает согласие у твоего визави оплатить разговор, а тебя соединяют. Нужда такая была не столько из-за бедности, столько из-за того, что у нас все деньги были в 100-долларовых купюрах. А магазины и все прочее просто в аэропорту не работали. Мы дозвонились до университета, мы дозвонились каким-то образом еще куда-то. Потом с нами связались представители русской диаспоры, которых мы никогда сроду и не знали. Утром, когда мы взяли билеты на Солт-Лейк-Сити, оттуда транзитом на Сиэтл, мы уже знали, что мы не брошены, что нас там ждут. И как-то стало повеселее.

После бессонной ночи с салом и горилкой мы погрузились в самолет, к обеду были на берегах Великого соленого озера. Пересели на сиэтловский рейс. Но приключения на этом не кончились. В Сиэтле имеется большая военно-воздушная база. Были какие-то учения, и аэропорт был закрыт. И нас посадили в каком-то маленьком городке на границе с Канадой, может быть, даже и в самой Канаде. И там, не выходя из самолета, мы просидели еще три часа, перезнакомились со всеми пассажирами – самолет был небольшой. Нас угощали из запасов стюардесс водкой. Мы учили их пить этот чудесный напиток. Нам подарили кучу сувениров. Но, тем не менее, после двух бессонных ночей и перелетов мы в Сиэтле оказались глубочайшей ночью. Никто нас в аэропорту не встречал. Большой досадой было то, что при получении багажа выяснилось, что моя сумка достаточно серьезно порвана. Но опять помог Хейли: мы вспомнили книгу «Аэропорт». Я обратился к администратору, показал порванную сумку, мне предложили 20 долларов или новую сумку. Я, конечно, выбрал новую сумку, поскольку жить еще предстояло долго. Старую порванную сумку я достаточно успешно зашил в отеле. И той, и другой долгие годы пользовался с большим успехом.