Закончив с чаем, Маша села обратно и уставилась на Сашу во все глаза.

- Получше – это как? - решила уточнить, поскольку по виду парня можно было сказать, что его дела стали только хуже с последней встречи.

Майский дотронулся подушечками пальцев до обжигающе горячей поверхности кружки, отдёрнул их и ответил:

- Ну, вроде как сперва я был ей противен, потом она меня возненавидела, а сейчас ей меня жаль…

- Жаль? - Маша наклонилась ближе, словно не веря в услышанное. - И ты считаешь, что это улучшение? Это же ужасно плохо!

- Почему? - подняв на неё удивлённый взгляд, спросил Саша, которому казалось, что завершение разговора с Дариной давало ему надёжду, а не отнимало её.

- Ваши отношения спустились на ступень ниже, и это очень-очень плохо. - Вздохнула Маша. - Надо постараться вернуться к ненависти!

Едва отпивший один глоток чая, Саша подавился им и закашлялся, а потом мотнул головой:

- Погоди. Что-то я не понял: ненависть – это, по-твоему, лучше, чем сочувствие?

- Там не сочувствие, там жалость, ты сам сказал. - Напомнила она. -  А если с тобой будут из жалости – это очень хреново, уж поверь мне. Я-то знаю, что из такого ничего хорошего не выходит… - И она выразительно посмотрела на Майского. Он понял её. Да, они были вместе лишь потому, что ей было жаль его, и это оказалось потраченным временем для них обоих. - Саш, поверь: от ненависти до любви один шаг, а от жалости до любви дороги нет, там тупик. И то, что она начала жалеть тебя – это очень плохо!

Саша растерянно сделал глоток чая, который обжёг и язык, и горло, но парню было не до этого, и он не обратил внимания на подобную мелочь.

После затянувшегося молчания, за время которого Богдан успел сделать несколько бутербродов, выложить их на тарелке на стол, а также сам сесть и начать пить чай. Кажется, именно звук звенящей о чашку ложки и вывел Сашу из задумчивости.

- Знаешь, как-то иначе я себе представлял налаживание отношений с Дариной…  - признался он. - Заставить её ненавидеть меня – звучит сомнительно.

- Согласен, - поддержал его Богдан, при этом жуя бутерброд с мясом. – Ненависть – такое себе чувство. Не факт, что перерастёт в любовь. Но и про жалость я тоже согласен – не вариант. Я бы просто подыграл ей. Раз она считает тебя чокнутым, который влюбился в неё, то стоит согласиться. Во-первых, девушки любят, когда с ними соглашаются…

Маша усмехнулась, насмешливо глянув на своего парня:

- И именно поэтому ты сейчас отвергаешь мою идею с ненавистью?

- Извини, Маш, но тут особый случай. - Виновато пожав плечами и отложив бутерброд, Богдан заговорил уже более одухотворённо: -  Тут судьба человека. Так вот, Сань: ты просто скажи ей, что она права. Ты, мол, просто увидел в квартире её фотки и влюбился. Но сам ты такой застенчивый и нерешительный, что боялся подойти. И тут твой друг, который препод химии, то есть я, предложил придумать глупую историю и сфотошопил фотки. Но вот, и теперь, мол,  раз план не сработал, а ты раскрыт, то пригласи на свидание.

- Она не пойдёт. - Отрезала Маша. – А если пойдёт – то из жалости. - Она встретилась взглядом с Майским и добавила: -  А потом узнает о твоём трудном детстве, и из болота жалости тебе вообще будет не выбраться. Так что про это лучше не говори до последнего... - посоветовала она и тут же прищурилась: - Или уже рассказал?

- Нет, не рассказывал…  - Саша усмехнулся: нет, с этой Дариной у него пока не было таких личных разговоров, хоть он уже сотню раз признался ей в любви. А с призраком было иначе: столько всего успел с ней почувствовать и обсудить, а о любви так и не успел сказать... Маша всё ещё смотрела подозрительно, и пришлось ответить более подробную правду:  - Ну, той, призрачной, говорил… А этой – нет.