Но парень не ответил, лишь начал медленно приближаться, делая осторожные, словно крадущиеся шаги в сторону моей койки.

- Эммм… - протянула я, смущаясь и не зная, как повести себя: позвать на помощь или что-то вроде того. – Вы врач? Лечили меня, да? Или не врач, но это вы вызвали скорую после аварии?  – озвучила я единственное оставшееся логичное объяснение.

Он врач, долго безуспешно лечил, и вот настал день его победы – я пришла в себя. Он, наверно, был не на работе, и примчался только сейчас…

Парень подошёл и присел на край кровати, что показалось мне наглостью, и потому я спросила громче и строже:

- Вы кто?! – ответ мне нужен был теперь уже немедленно.

- Я?... – он растерянно моргнул, а потом отвёл взгляд и пожал плечами: - Я просто… - и замолк.

Шикарный ответ! Даже я растерялась и молчала, надеясь на продолжение. Может, до незваного гостя дойдёт, что он предоставил мне крайне мало информации?

Но до него не дошло. Я же сидела, растерянная и злая, но не могла не любоваться этим парнем: бездонными зелёными глазами, идеально прямым носом, линией скул, бровей, подбородка… Он казался мне таким идеальным. Совсем не таким, как Лёнька.

Незнакомец словно был придуман мной, если б я только умела рисовать и придумывать образы. Идеальный… Понять бы ещё, что ему от меня надо.

И тут это стало неожиданно ясно.

Парень, красотой которого я самозабвенно любовалась, подался ко мне. Наверно, реакции у меня ещё были заторможены или я просто так засмотрелась на парня, что не сразу поняла, что его лицо приближается к моему. Более того, я не сразу поняла, что происходит, даже когда горячие губы нерешительно накрыли мои…

Этот робкий поцелуй был скорее жалок, чем прекрасен, и оттого парень сразу растерял всю свою идеальность. Он показался мне таким глупым и неловким, каким даже Лёнька никогда не был.

Мягкие горячие губы неуверенно ласкали мои, и, должна признаться, длилось это дольше, чем должно было, поскольку я оказалась настолько ошарашена подобной дерзостью, что оцепенела. Хотя, слово «дерзость» не очень подходило к ситуации, как и слово «наглость», потому что касания губ были настолько невинными и неловкими, что я даже не могла определить своё отношение к ним: я возмущена или мне попросту омерзительно.

Так и не определившись, я сделала то, что сделала бы в любом случае: замахнулась и со всей своей не восстановленной силы влепила этому типу пощёчину.

Только после этого поцелуй прекратился. Парень уставился мне в глаза, поразив своей наглостью. Да, теперь уже точно наглостью, потому что после такого поцелуя я вообще не решилась бы на его месте поднять на меня взгляд! А он смотрел. Ещё и с какой-то надеждой… Словно надеялся, что я сейчас брошусь в его объятья.

- Ты охренел, чувак? – прямо спросила я.

- Я… я просто… - ответил он, и я хмыкнула.

- «Я просто!» - передразнила я его. – У тебя имя-то хоть есть? – решила использовать последний шанс: вот он назовёт своё имя, и всё встанет на свои места, и поцелуй объяснится, и вообще сразу всё станет понятно!

- Я Саша. – Представился, наконец, незнакомец, не отрывая от меня взгляда и разрушая мои надежды. И, помолчав, добавил: - Майский.

Хм… Не припомню такого. И что он имел в виду, говоря «майский», осталось для меня тайной. Фамилия? Кличка? Родился в мае? Хотя, пофиг! В любом случае, это было плохо, потому что, видимо, подразумевалось, что имя мне покажется знакомым хотя бы смутно. Но имя его мне ровным счётом ни о чём не говорило, но фамилия показалась бы забавной, будь ситуация немного другой. Сейчас мне уже ничего не казалось красивым и забавным. Глаза у парня теперь виделись мне противно-зелёными, нос отвратительно простым, линия скул и подбородка недостаточно мужественными, а брови и вовсе какими-то лохматыми. Так себе парнишка. И целуется тоже так себе.