Он проводил домой Аниту, в ужасе вздрагивавшую от мысли о предстоящем всего через несколько часов утреннем просмотре кинофильма. И наконец добрался до постели. Вечер вспоминался сверкающим смерчем из серпантина, воздушных шаров и фантасмагорических фигур. В сплошной пестрой массе выделялись лишь отдельные странные образы. Адриан Картхэллоу в шутовском колпаке с бубенцами, отплясывающий, словно школьник. Разгоряченное, полное энергии лицо Аниты Лейн. Роберта Ферхэм, осыпающая присутствующих пестрым конфетти из сумки почтальона.

Картхэллоу представил мисс Ферхэм – некрасивую девушку с волосами мышиного цвета, чьи невыразительные черты никак не удавалось запомнить. Она нарядилась почтальоном, а в сумке якобы лежали письма. Сомнительно, что в бешеном круговороте бала Мордекай Тремейн вообще обратил бы на нее внимание, если бы не открытое обожание, с которым бледные глаза смотрели на Адриана Картхэллоу. С подобным поклонением созерцают божество. Художник многозначительно взглянул на Тремейна и пожал плечами.

Итак, Роберта Ферхэм входила в когорту женщин, готовых пасть к ногам Картхэллоу. Став свидетелем нескрываемого поклонения, Мордекай Тремейн проникся сочувствием к объекту страсти. Публичное преследование доставляет неудобства даже самому тщеславному человеку, готовому принять лесть и низкопоклонство.

Внешне мисс Ферхэм не принадлежала к типу женщин-охотниц. Ее трудно было назвать сиреной, сладкой песней увлекающей впечатлительного героя в неодолимые заколдованные волны, прочь от законной жены. Ее откровенное благоговение прикрывалось вуалью скромности. Роберта восхищалась издалека и возводила дворец мечты, полагаясь на редкие случайные взгляды, брошенные кумиром в бесконечной мудрости и доброте.

Хелен Картхэллоу не могла не замечать происходящего, однако виду не подавала. Держалась естественно и дружелюбно, без малейшего намека на превосходство и обладание желанным сокровищем. Несомненно, она заставила себя смириться с необузданным вниманием к супругу со стороны женщин и привыкла философски принимать то, что нельзя исправить. В конце концов, жена, уверенная в любви и преданности мужа, может позволить себе роскошь терпимости в отношении не столь удачливых соперниц.

Наверное, постоянные мысли о Хелен Картхэллоу обусловили то обстоятельство, что последний из инцидентов счастливого, хотя и туманного вечера был связан именно с ней.

Адриан Картхэллоу танцевал с Анитой Лейн. Супруга пожелала отдохнуть от пестрого вихря, Мордекай Тремейн проводил ее в более спокойный уголок, присел рядом и завел неспешную беседу. Внезапно прикрытый черной атласной маской взгляд оживился, и стало ясно, что внимание собеседницы переключилось на иной объект. Мимо проплывал в танце цыган. Высокий и стройный, он двигался легко, выделяясь в толпе мускулистой грацией. Поверх плеча партнерши цыган вызывающе открыто, в упор смотрел на Хелен. Мордекай Тремейн увидел, как взгляды встретились на тот самый миг, который называют бесконечным. Двое молодых людей молча общались через разделяющий их мир. Женщина в струящемся темном платье, оттенившем контраст белой кожи и алых губ, и красивый, полный сил, уверенный в себе мужчина.

В этот момент Мордекай Тремейн понял, что на сегодня впечатлений достаточно. «Романтические истории» дополнят недостающие краски.

Через пару дней Хелен Картхэллоу прислала любезное приглашение на вечер: они с мужем собирали друзей. Чувствуя, как превращается в записного светского болтуна и дамского угодника, Мордекай Тремейн отправил ответную записку с благодарностью и обещанием явиться. Глядя в зеркало, он с недоумением спросил себя, тот ли это человек, который еще недавно изо дня в день часами стоял за прилавком магазина и усердно снабжал покупателей сигаретами и трубочным табаком, не подозревая, как много интересных событий происходит в мире.