Поэтому Настя чувствовала себя не в своей тарелке во время общих семейных встреч, когда присутствовали и Виктория Николаевна, и Аня. Такую нервозность ощущает «новенький», которого перевели в сформировавшийся класс в середине учебного года.

Возможно, Настя могла бы найти в Ане старшую подругу, кого-то вроде наставника, который бы разъяснил сложную систему отношений, привычек, симпатий и антипатий, существовавшую в «классе». Но не сложилось. На самом деле, скрытое, подспудное соперничество между невестками началось еще в день первого знакомства Насти с семьей Олега.

И виновата в этом отчасти была Виктория Николаевна.

С первой же их встречи Настя стала для свекрови (сначала будущей, потом – действующей) объектом сравнения с Аней. Виктория Николаевна въедливо, скрупулезно оценивала достоинства и недостатки второй невестки, и, судя по всему, первые не находила вовсе, зато вторые – с избытком. Количество придирок свекрови к Насте росло, в то же время промахи Ани не замечались.

Конечно, ни Настя, ни Аня не воспринимали возникшие у них отношения как соперничество, по крайней мере, осознанно. Может быть, до конца понимала это только свекровь и бережно холила и взращивала борьбу между невестками, как розы на своей клумбе, потому что эта борьба, как и цветы, тешила ее самолюбие.

Основным способом свекрови подчеркнуть Настино несовершенство было сравнение ее с Аней. Притом Виктория Николаевна не стеснялась делать это прилюдно, словно приглашая родственников быть зрителями ей одной известного состязания. Например:

– Анечка вот на днях свой маникюрный салон открыла, какая молодец, – сообщала она многозначительно, – а Настя сидит без работы.

Или:

– Анечка наша прирожденный кулинар, блины у нее получаются шикарные, а у Насти каждый блин – комом!

Смягчающие обстоятельства (Настя еще была в декрете после рождения первого ребенка) и другие ее таланты (Настя умела готовить потрясающие пирожки) свекровью просто не рассматривались, попросту не заслуживали внимания.

Складывалось впечатление, что Виктория Николаевна раз и навсегда выбрала себе среди невесток фаворитку и всячески превозносила ее, а другую – гнобила, возводя ее промахи в квадрат, а достоинства в минусовую степень. Как предвзятый учитель, у которого есть «любимчики» и «козлы отпущения».

Муж Насти, да и остальные родственники всегда заступались за нее в таких ситуациях. Когда они обращали внимание Виктории Николаевны на такое несоответствие ее отношения к двум невесткам, та всегда возмущалась, и утверждала, что относится к ним одинаково.

– Да не придумывайте! – говорила она. – Я и сыновей своих одинаково люблю, и их жен! А то, что Настю изредка справедливо критикую, – это я любя!

Поведение ее, правда, говорило об обратном. Но Настина свекровь умело обходила конфликты, иногда резко перескакивала на другую тему, иногда обращала все в шутку. Разве что после таких «шуток» у Насти оставался неприятный осадок на душе. Возникало ребяческое желание обойти «соперницу».

Однажды все лицемерие Виктории Николаевны открылось благодаря ее любимым розам.

На исходе лета приехали на выходные к родителям двумя семьями: Настя с Олегом и его старший брат с Аней. Погода была хорошая, на небе ни облачка, парило по-августовски – самое время для шашлыков!

Мужчины, нагруженные пластмассовыми ведрами с маринованным мясом, связками шампуров и мешками углей, направились в мангальную зону. Виктория Николаевна попросила невесток помочь ей с обрезкой цветов.

– А то все никак не успею и с ними разобраться, и с овощами до обеда, – она махнула рукой в сторону летней кухни. – Не одно мясо же есть, как бы нашим мужикам этого ни хотелось.