– Это хороший выход, – кивнул Ажой Бо Скаррав, едва приподняв уголки рта в усмешке. Вышло не слишком искренне. Артефактор, который упустит шанс исследовать действие нового артефакта, сравним с волшебником, что не обратит внимания на старинную книгу заклинаний. Не существует таких, уж поверьте моему скромному опыту. Или они не те, за кого себя выдают.

– Судя по выражению вашего лица, он вам не слишком подходит.

– Бесспорно, однако, он может оказаться самым выгодным, – развел руками жрец. У него на пальце еще какое-то кольцо, то ли из бронзы, то ли из зеленоватого латения. Только сейчас заметила. Даже не кольцо – печатка с тусклой монограммой на черненом фоне.

– Может, – кивнула я. – Хорошо. Есть Клинок Осужденного, и существует одна вещь, редкая и сложная, называемая Филомантиум. По результату не отличаются ничем. Что первое, что второе с гарантией убивает, однако Клинок менее строг к требованиям, в то время как последний наговор зиждется на неукоснительном соблюдении формулировки с точностью до буквы.

– Тревожно.

– Еще бы. Сама никогда не соглашусь дать подобный обет, но вот принять от кого-то… – хищно улыбнулась я.

Как и следовало ожидать от тактичного, рационального, но преданного своему делу человека, Ажой выбрал Клинок Осужденного. Смиренно принял огненную печать на впалую грудь, молча запахнул робу и попросил освободить немного места в повозке для него или его вещей. Я не спешила записывать его в лучшие друзья, однако престарелый артефактор о подобном и не просил. Кажется, он готов ждать вечность, прежде чем получит возможность осмотреть, ощупать, обнюхать Глаз Овеам.

Или, по меньшей мере, не будет возражать, если меня убьют в трактирной драке.

Хотя клятва, данная им, исключает вероятность того, что он в подобном случае станет бездействовать, или, того хуже, помогать врагу. Сам копыта откинет прежде, чем успеет призвать на помощь сожранного бога.

Жумейжик оставил жреца очень недовольным. Ни требуемой стали, ни призмы у местных лавочников не оказалось, посему он не мог в кратчайшие сроки разрешить нашу сделку и избавиться от обета. Хотя, конечно, мастера-артефактора больше волновал Глаз и его таинственная сущность.

В любом случае, теперь мы могли ехать вместе. Насчет Франка Ажой уточнил, что любой приказ относительно нас также будет нарушением клятвы, а по собственной инициативе бледнокожий мужчина действовать не станет. Я с самого начала видела, что он всецело подчиняется жрецу, поэтому легко поверила в его безвредность.

Приключение продолжилось, когда мы поехали дальше, на особо скользком повороте телега немного съехала вбок, и боцман, который уже передал поводья Джаду, привалился голым плечом к слуге. Отодвинулся, удивленно завопив:

– А-а-а! Ты чего холодный такой?

– То есть как это – холодный? – не поняла я сперва. Ксам дернул меня за рукав:

– Пощупай сама! Черт, какой-то могильный холод идет прямо сквозь его одежду!

Граф также насторожился и полез проверять. Правда, вместо того, чтобы щупать одежду человека в черном сюртуке, опустил ладонь на его шею. Темно-зеленые глаза мечника удивленно расширились:

– Капитан… а ведь он мертв.

Франк сидел незыблемо, смотря куда-то в тряпичную стену повозки.

В ту же секунду лезвие моего меча и длинный нож, который вечно таскает за поясом Ксам, оказались у горла Ажоя. Тот сглотнул, подняв руки вверх ладонями к нам. Я предложила:

– Уважаемый артефактор… не будешь ли так любезен рассказать нам, отчего твой приспешник внезапно оказывается ходячим трупом? Имей в виду, истории о том, что он происходит из древнего племени, где испокон веков умели жить дольше, временно замедляя или вовсе останавливая процессы жизнедеятельности, со мной не пройдут. Ксам, полегче с ножом – он же защищаться сейчас не может, иначе точно умрет.