Однажды, когда Кристя пропала на несколько дней (потом выяснилось, что она зависала в гараже у Мутного, а телефон забыла у Машки), ее мама, в конец устав от выходок своего умного, но жутко своевольного ребенка, сбагрила ее своей старшей дочери, т.е. моей подруге.

Вот уже второй год сестры живут вместе и на удивление прекрасно ладят друг с другом. Разумеется, без криков и небольших скандалов не обходится, но, как однажды призналась нам сама Кристя, здесь ей живется гораздо лучше, чем с родителями.

Так, наблюдая за тем, как девчонка размазюкивает по своим губам отвратительно-фиолетовую помаду, мы с Машкой не выдержали и начали на нее бухтеть. С горем пополам нам все же удалось оттереть Кристе рот, вытащить у нее из сумки все помады и отправить несносную девчонку в школу с нормальным лицом.

Закрыв дверь за Машкиной сестрой, я с вдохнула с облегчением и перевела взгляд на Антона, который все это время стоял в стороне, с улыбкой наблюдая за тем, как мы суетимся рядом с Кристей.

Машка посмотрела на часы, пробормотала, что скоро к ней приведут клиентов – она зарабатывала тем, что сидела с детьми богатеньких родителей – и ушла в кухню, чтобы, наверняка, успеть запихать в рот еще парочку блинчиков.

Я прошла в гостиную и, плюхнувшись на диван, включила телевизор. Антон постоял немного в коридоре, а потом последовал за мной и сел рядом. Мы молча сидели и смотрели кулинарное шоу, где ведущий кидался в поваров тарелками, сопровождая это смачными ругательствами.

Обычно мне неуютно находиться наедине с малознакомыми парнями – даже если ночью мы изрядно повеселились, на утро я особо не разговаривала с ними и старалась как можно быстрее выпроводить их из квартиры. Однако с Антоном я не чувствовала неловкости. Казалось, что он тут такой же полноправный жилец, как Машка и Кристя.

Искоса поглядывая на Антона, я поймала себя на мысли, что не хочу его выпроваживать, да и он сам, кажется, тоже не хотел выпроваживаться. Сидел, как у себя дома, и с интересом смотрел кулинарную передачу.

Наблюдая за Антоном, я заметила парочку новых вещей. Например, татуировку в виде штрихкода на шее. В ней не было ничего необычного, кроме, разве что самих полос, которые были неровными и напоминали кардиограмму. Четыре кривые линии завершались цифрами, под остальными же было пусто. Я хотела спросить у него, почему его татуировка не завершена, но не успела.

- О, ты все еще тут? – раздался над нами Машкин голос.

Антон вздрогнул и виновато посмотрел на мою подругу.

- Я предложила ему ненадолго остаться, - пришла на выручку я.

Машка обошла диван, села в кресло и внимательно посмотрела на Антона. Ее взгляд мне не понравился, поэтому я решила атаковать ее вопросами, пока она не начала доставать Антона всякими глупостями.

- Как Денис? – спросила я, лениво переключая программы.

Подруга повернулась ко мне с сияющим лицом, будто так и ждала, когда я спрошу ее о Дениске. Однако приоткрыв рот, Машка вдруг вспомнила, что в комнате есть посторонние уши, и, искоса посмотрев на Антона, который усердно делал вид, что увлечен телевизором, вздохнула и сухо ответила:

- Да ничего. Подвез до дома и уехал.

- Что, даже не поцеловал?

Машка помотала головой.

- Вот урод! - бросила я.

- Вася! – надменным тоном мамочки упрекнула меня подруга.

- Он сегодня придет? – спросила я.

- Да, сказал, что приведет Мишу к одиннадцати. А потом Галина Владимировна приведет Славу и Ирочку.

В далеком Машкином детстве, когда ее мама вышла замуж во второй раз и родила Кристю, моя подруга поняла, что дети – ее призвание. Она выучилась на педагога, но так и не смогла работать в детском саду, потому что одно дело, когда ты сидишь с одним ребенком, и совсем иное, когда их несколько десятков. Тогда я посоветовала отчаявшейся подруге брать по одному или по двое детей на дом, что она и сделала. Постепенно Машка хорошо зарекомендовала себя в данной сфере и ее первые клиенты начали рекомендовать ее своим знакомым. Однако со сколькими детьми она не сидела, любила Машка больше всего Мишку – брата ее ненаглядного Дениса Орлова, которого я за глаза называю «Напыщенным Графом».