– М-мать её… – отшатываюсь, падая на стул.

Зажмуриваюсь, прижимая к пострадавшему месту ладонь.

– Господи, Алинка, прости, прости, пожалуйста!!! – Сашка падает передо мной, похоже, на колени или опускается на корточки, хотя вижу я его смутно из-за выступивших от боли слёз. – Я не ожидал, что… чёрт, Алин, прости!

– Ничего… – шепчу с трудом, отнимаю руку от челюсти.

– Вот же зараза, – Саша сам чуть не плачет. – Я нечаянно, Алин, правда! Вот, возьми, у меня тут платки есть…

– Да перестань ты, – смаргиваю слёзы, вытираю лицо предложенной бумажной салфеткой. – Знаю, что нечаянно.

Первая острая боль спала, но тупое ноющее чувство не проходит. Я осторожно пытаюсь подвигать челюстью вверх-вниз, сжать зубы. Щёку изнутри что-то царапает.

– Дай посмотрю, – просит Саша виновато, – синяк наверняка будет… Холодное надо что-то приложить.

Тянется к моему лицу, осторожно поворачивает голову.

– Что здесь происходит?! – ледяной мужской голос застаёт нас врасплох.

Злой как сто чертей Богатырёв смотрит на нас от входа.

– Я… мы… это… – мямлит Саша, я вообще ничего сказать не успеваю.

– Вас сюда взяли работать, – от холодной ярости в тоне Полкана хочется спрятаться куда-нибудь подальше и молиться, чтобы пронесло, – для личных дел есть свободное время. Ещё раз увижу такое – и можете больше не приходить, этого времени у вас станет выше крыши, ясно?!

Мы судорожно киваем, и начальство уходит, шваркнув за собой дверью.

– Чёрт, у меня аж поджилки трясутся, – выдыхает Саша.

– Аналогично, – вздыхаю, пытаясь успокоить дрожь в голосе. – Саш, я в туалет пойду, оценю свой фейс.

– Ага, – кивает парень. – Серьёзно, Алин, прости меня. Сила есть, ума не надо, – смотрит виновато. – Я тебе, хочешь, свой блочник прям на несколько тренировок дам погонять, а?

– Ладно уж, – отмахиваюсь от него. – Договоримся.

В туалете осматриваю след на челюсти. Обречённо лезу пальцем в рот и нащупываю то, что уже и так поняла. От самого последнего зуба сзади, за которым у меня ещё не вырос «зуб мудрости», откололся кусочек. Немаленький такой. Вот что это был за хруст.

Чёрт подери! Ужасно хочется разреветься. Я даже всхлипываю, но тут же стараюсь взять себя в руки. Умываюсь, мочу в холодной воде платок, прикладываю его к челюсти и возвращаюсь в кабинет.

Судя по всему, к Богатырёву мне теперь идти не стоит. Из-за чего только он так разозлился? Даже ведь не спросил, что случилось, сразу наехал.

– Алин, я уже закончил, – Саша подскакивает, глядя на расстроенную меня. – Может, в больницу с тобой съездить?

– Не надо, Саш, всё нормально, – качаю головой,

– Тогда пойдём?

– Нет, у меня ещё есть дело, ты иди, – криво улыбаюсь парню.

Подумав, я решила, что указания начальства всё же нужно выполнять. Особенно если вспомнить «второе правило», о котором мне говорил Полкан. Так что раз велел прийти к нему, значит, пойду.

– Точно? – Саша до сих пор стоит, глядя на меня с сомнением.

– Да, не переживай.

– Ну… ладно, – он кидает последний взгляд на мой уже проступивший синяк, слегка сжимает мне плечо на прощанье и выходит.

А я, вздохнув в очередной раз, иду в сторону кабинета Богатырёва.

15. Глава 6.1

В приёмной пусто, Илоны нет, даже компьютер на её столе выключен. Подхожу к двери, стучусь – тишина. Дёргаю ручку – заперто. Значит, Полкан уже ушёл.

Почему-то на глаза опять наворачиваются слёзы. Ну что за день такой сегодня. Шмыгнув носом, глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Рассеянно окидываю взглядом приёмную и вдруг замечаю в углу, на подоконнике, какой-то чахлый цветок, частично скрытый шкафом и полузадёрнутыми пластиковыми офисными шторами.

Похожу поближе. Похоже, это фикус бенджамина. Листья почти облетели, только пара зелёных побегов на самой верхушке, и сам он весь какой-то скособоченный. Проверяю землю – мда, его, наверное, месяц не поливали.