Потом всё-таки пришло осознание, а следом за ним уже такая знакомая пустота…

Время шло. Он не возвращался. Не звонил. Не писал. Права была Оксана. Да что там… Я сама была права. Сотню раз права. Он просто забыл обо мне, обо всём, что было… И исчез.

Потребовалось какое-то время, чтобы привести себя в чувства, собрать по кускам и не позволить сжечь себя заживо изнутри. У меня всё ещё оставались обязательства перед собой же. И одно из них – учёба. Я должна была закончить чёртов семестр, а потом… Потом хоть потоп, хоть землетрясения, хоть грёбаный Армагеддон. После я уже смогла бы себе позволить саморазрушаться хоть до основания.

И всё же…

Чувство пустоты и осознание, которое и без того было понятно с самого начала, душили по ночам. Заставляли выть и лезть на стены. Беззвучно реветь в подушку, когда оставалась одна в комнате или в общем душе общаги, чтобы никто не видел и не слышал. Задыхаться, словно у меня отобрали прибор жизнеобеспечения. Тогда я могла дышать только с ним и только благодаря ему. Больше никак.

Ритка и Лёня, конечно, всё видели. Первое время пытались говорить со мной, а потом поняли, что бесполезно, и просто сделали то, что мне было нужно – оставили в покое.

Иногда ловила себя на том, что смотрю в одну точку. Долго. Просто лежу в постели и смотрю в потолок. Или сижу перед ноутом, заваленная конспектами, учебниками, и пялюсь невидящим взглядом в монитор, ни о чём не думая. Просто пустота в башке. А потом снова ломала себя, перекручивая жилы и перемалывая кости, выворачивала себя наизнанку, заставляя делать то, что было действительно важным. В первую очередь для меня. Просто делать…

Два месяца прошло, а легче так и не стало.

И не станет… В этом уверена.

Меня спасли книги. Частично, разумеется. Полного исцеления уже не могло быть. Я и раньше пряталась в них от грёбаной отвратительной реальности в тщетных попытках всё забыть. Единственная имеющаяся отдушина.

Однако именно в то время – ещё месяц назад, когда металась в поисках нового жилья и работы, когда сходила с ума без известного ублюдка и пыталась не сдохнуть, попутно не завалив к чертям собачьим сессию, – появилось одно очень сомнительное, странное и, безусловно, сумасшедшее обстоятельство, из-за которого я в итоге и согласилась на эту работу.

И это «обстоятельство» владело нужной для меня информацией.

30 июня

* * * *

Не успеваю выйти из маршрутки, как чувствую вибрацию от основного мобильника. Кому-то я понадобилась с утра пораньше. Выдёргиваю наушники, достаю сотовый и плетусь в сторону дома.

— Алло.

— Доброе утро, страна! — Голос Ники звучит слишком уж радостно, от чего кривлюсь:

— Не уверена…

— Ну-у, снова этот отвратительный загробный голос. Ты вообще хоть когда-нибудь бываешь весёлой? — Ага, кому-то сейчас сто процентов весело…

— А ты когда-нибудь бываешь трезвой?

Девушка ловит паузу, но не потому, что я наехала на неё в ответ, а потому, что её кто-то отвлёк.

— Ну так суббота же. Все нормальные люди в это время только домой возвращаются, и желательно не с работы, — делает многозначительный акцент на последних словах.

— Да-да, знаю. Я человек НЕ нормальный и на данный статус так-то не претендую. Ты чего хотела, Ник? Не просто же так позвонила.

— Почему это? Может, мне поболтать с тобой, врединой, захотелось, а ты снова морозишься.

Честно, меня не перестаёт удивлять эта девчонка. Она неоднократно предпринимала попытки, приглашала выпить вместе. Пару раз в бар, пару к себе и ещё как-то в кино. И каждый раз я находила тысячу отговорок, чтобы не идти. Тогда для меня в этом не было необходимости. Сейчас тем более. Но нужно отдать должное, Ника капец какая упёртая.