– Ну, а он? Сам он что говорит?

– Не знаю. Он ничего не говорит. «Автомат» информации не выдает.

– Маш, ты сама знаешь, у мужчин в депрессивный период случается гормональный спад, это я тебе как специалист говорю.

– Специалист, ты когда в последний раз голого мужчину при свете видела?

– Недавно. У меня племянник родился.

– А спад? – Маша удрученно посмотрела на подругу. – Я думаю, вам и «подъём» мало о чем говорит!

Ника пожала плечами и развела в стороны руки:

– Не всё сразу.

– Спад, к вашему сведению, и у женщин случается. Мне тоже ничего не хочется. Я ничего не чувствую. Ничего!

Физически у Сахарова как раз всё нормально. А спад, я думаю, это не так страшно. Страшнее всего его молчание. Молчит. Всё время молчит. Мы отдаляемся друг друга. Скоро совсем чужими станем.

– Сама поговори с ним.

– Сто раз пробовала. Если я его о чем-нибудь спрашиваю, он отвечает или «да», или «не знаю». Я и Макса не могу допроситься приехать. Не успел побриться первый раз, а уже подругу завел. Какие уж тут родители. У одного спад, у другого подъём! А мне что делать? Понимаешь, я ничего не чувствую! Ни спадов, ни подъемов! Сплошная прямая линия.

– Я сказала тебе. Пиши.

– Ладно, – Маша безразлично махнула рукой, – что об этом говорить. В жизни, как ты говоришь, по инструкции не проживешь. И, как в книге, тоже не получается. Давай ужинать.

Маша достала из холодильника две коробки с салатом и бутылку «Martini Gold».

Ника открыла шкаф.

– Маш, а где мои любимые тарелки?

– Всё в посудомойке.

– Машка, я у вас так хорошо себя чувствую, как дома. Всё какое-то родное, любимое. Даже у мамы не так. Тем более сейчас.

– А что сейчас?

– Потом расскажу.

Ника безошибочно открыла ящик.

– Надо же! – удивилась она. – У нас с тобой даже вилки-ложки одинаково в ящике лежат. Маш, я с тобой пообщаюсь, мне жить хочется.

– Не скажи. У меня состояние: повеситься хочется!

Маша обняла подругу за плечи.

– Только ты и спасаешь! Ни с кем у меня не было таких доверительных отношений, – Маша улыбнулась. – Видать, ты правильно профессию выбрала. Ты – психолог, как говорится, по зову сердца, вернее – души. С тобой я могу говорить обо всем. Никусь, а может, пельмени сварить? У меня их целая морозилка.

– Знаешь, – Маша задумалась и даже чуть улыбнулась, – когда я приезжаю к родителям, мы с мамой на даче всегда пельмени делаем. Сидим, разговариваем, вспоминаем что-нибудь и пельмени лепим. Сегодня с утра я по дням свою жизнь вспомнила.

– Нет, Маш! На ночь? Пельмени? Салатом обойдёмся.

Разглядывая бутылку, затянутую в пластиковую оболочку золотого цвета, Ника удивленно спросила:

– Надо же! Что только не придумают, лишь бы народ споить. Сколько стоит такое новшество?

– Не знаю. Это на прошлой неделе Сахаров принес. Может, от благодарных больных. А может, сам купил, если ещё помнит, что мне мартини нравится.

– И часто вам благодарные больные такие подарки делают?

– Не знаю. Сахаров домой ничего не приносит. Если что-то и приносят, он всё раздает. Не знаю, чем эти больные думают. Спиться можно, если все их подарки употреблять по назначению. Лучше бы книжки дарили, я бы сейчас библиотекаршей работала.

– Маш, а ты не ревнуешь Мишу?

– С чего это вдруг? К голым больным? У него работа такая.

– Ну, ведь ещё и здоровые есть. Врачи женского пола, например. Медсёстры.

– Ты правильно заметила, здоровые. Сахаров только на первый взгляд ангел молчаливый. А на самом деле? Вот у кого всё должно быть по инструкции. По правилам, а еще лучше по закону! А ты где-нибудь видела такое? С ним один раз в магазин сходят и вернут его со всеми покупками обратно.

Маша усмехнулась: