– Да какая разница… – сказала я, глядя на старушку. – Услышь меня, наконец.

– Ты знаешь, что она сказала про этого Рому?!

Речь шла о бывшем молодом человеке Киры, с которым она рассталась зимой. Прошло минимум пять месяцев, а мама помнила какое – то недоразумение из того общения. Мама, ну очнись! Прошло то время, сейчас Кира общается с вполне адекватным Стасиком (который, кстати, больше не лежит раздетым у нас в квартире).

– Что тебя смутило в словах Киры? – спросила я, хотя не было желания развивать тему.

– Фантазии у того тринадцатилетнего сопляка!

Старушка с грустью покачала головой и ушла. Оно понятно: происходящее из ряда вон ненормальное. Во-первых, мать жестко критикует родную дочь. Во-вторых, мать и другая дочь прилюдно разговаривают на повышенных тонах. Еще минута – и в ход пойдут кулаки! В – третьих, речь идет про сексуальные фантазии несовершеннолетних людей.

– Мам…

– Не мамкай! – воскликнула она, продолжая держать меня за трехлетнего ребенка.

– Иди домой, пожалуйста, – все же договорила я.

– Будешь домашним психологом? – с насмешкой спросила мать.

– Мы позже придем, – сказала я.

Мать ушла. Я смотрела на нее, уходящую. Лет двадцать пять назад она была замужем за отцом. Думаю, любовь между ними была. Случился конфликт, отец ударил мать. Она затаила злобу, подала на развод. При удобном случае оскорбляла его, и лишила меня отца. Но он был героическим человеком. Оставил нам квартиру, развивал бизнес в областном городе. Даже снял квартиру, чтобы быть поближе. Делал со мной уроки, потому что уже тогда маме это было не нужно. Папа был рядом еще лет пять. Мать все это время препятствовала общению. Подключала классного руководителя в семейные проблемы, звонила отцу с претензиями и оскорблениями, писала гневные сообщения, угрожала. В середине моего обучения в старшей школе папа встретил женщину. Она работала в администрации города, занимала хороший пост. У них с папой сложилось; остались жить в областном городе.

Мама, которой все были плохи, продолжала ковыряться в людях. Встретила нового мужчину, которого не очень – то любила. Собственно, странно я размышляю. Нельзя немного любить или немного не любить. Того мужчину – полковника полиции она не любила. Придиралась, скандалила, пыталась унижать. Тем не менее родила Киру. В дальнейшем тоже прогнала его.

Много лет у меня перед глазами был пример неправильной модели семьи. Но я понимала, что такого не должно быть. Если живешь с человеком, то живи. Не устраивает вторая половина – расставайся. Впрочем, я всегда хотела найти мужчину, чтобы получить то, чего не было в своей семье. Но я также понимала, что должна раскрыться как женщина.

Я села за соседний стол от Киры. Она подошла ко мне. Со слезами бросилась в объятия. Сестре было больно. Она горько плакала. Девушка присела рядом. Подошел парень в балахоне группы Сектора Газа.

Великого Юры Хоя нет более двадцати лет. Однако его продолжают любить, слушать. Человек оставил след от пребывания в мире. Для нас, молодого поколения он продолжает оставаться современником. Он не стал в обществе Юрием Николаевичем, не повзрослел. Он остался вечно молодым с бесценной сокровищницей творения.

Я не была поклонницей Сектора Газа, но умела восхищаться значимыми для общества людьми. Каждый в жизни успевает сделать доброе дело, но степень значимости этих дел отличается. Выдающиеся люди востребованы. Им нет смысла самоутверждаться за счет других. Однако у них свои проблемы, так же мирового масштаба.

– Я Хелл, – представился парень.

Прозвище молодого человека переводилось с английского как «ад». Юному неформалу это, должно быть, казалось крутым. Я улыбнулась сквозь грусть. Как никогда принялась копаться в мыслях, принимала груз прошлых лет. А оно совсем было не нужно…