Идя с собрания, посмеивались и злорадствовали над сельчанами « Что, ничего не вышло, и не могло выйти. Наши ребятишки, с нами и останутся, наша защита и опора. Ну а тебе, старая, чтобы меньше распускала язык, подопрем двери и пустим * петуха*». И ты знаешь, сынок, я испугалась. Свернула до дочери, рассказала зятю. Зять берет берданку, зовет соседа и идут к вам. Твой отец потянулся за топором, но заряд картечи у ног успокоил его. Разошлись мирно, придя к соглашению, что Паша оставит меня в покое.

Немного вы здесь пожили после собрания. В отчуждении от всех, без «своего» сообщества. Твой отец уехал искать более-менее сносных условий для себя, общества, где бы с ним разделяли застолье, где более разнузданные нравы. И вскоре приехал за вами. Нашел он, сынок, «свое» общество?

–-Нашел, баба Настя.

Нашел. Нашел. Себе могилу, супружнице –тюрьму, нам –детский дом. Сколь веревочке не виться…

Глава 2.

Нам всегда чего-нибудь не хватает. Одному не хватает на чай, другому на « опохмелку», третьему –«подковать» свой «мерседес». Что может быть важнее на белом свете, как не решение своих промблем? И вот уже брат проехал мимо брата, идущего по дороге, сестра поссорилась с братом из-за дележа квартиры, сын отправил мать в престарелый дом, что б не докучала своей мудростью, тетки бросили племянников на улице на само выживание. Погрешаем ради маловажных вещей и « богатство и благополучие» наше затмевают нам глаза.

Сколь веревочке не виться, конец будет. В глухой лесной деревушке мать с отцом допились в конце концов. Отца унесли сельчане на погост, мать в «места не столь отдаленные». Суд недолго заседал; зачитали приговор, в машину расселись, и укатил. И увез с собою мать. На суд приехали две сестры и брат матери. Через полчаса после суда автобус в город отправляется. Обняли нас тетки «вернемся за вами», быстренько утерли слезы по сестре, в автобус, и нет их. И стоим мы на дороге, четверо пацанов, старшему двенадцать, младшему пять лет. Февраль, холодно. Пошли домой. В доме не топлено, кушать нечего. Пошел с братом, разломали соседский забор, нарубили дров, затопили печку, поставили картошку в «мундирах». Стоим возле печки, отогреваемся. Пришел сосед с охапкой своих дров и с куском сала за пазухой. Положил дрова возле печки, вытащил и положил на грязный стол, очистив место, сало. Посидел молча полминуты, встал и молча ушел. А нам уж и все-равно, будет он нас ругать за забор, или нет; не замерзать же. Недолго он пробыл дома, вернулся с женой и дочкой. Принесли с собой остатки борща и полбуханки хлеба. Пока борщ разогревался на печке жена с дочкой , моей одноклассницей быстро помыли стол, посуду и рассадили нас за столом. И все молча. Пока мы кушали, подмели пол. Наевшись, в тепле, братишки « заклевали» носом –спать. Укрыв их потеплее, присел на лавку рядом с дядей Веной. Перемыв посуду присела и тетя Маша. Жду, начнут ругать. Помолчали.

–-Родственники-то уехали?

–-Уехали.

–-Вернутся?

–-Не знаю.

–– А если не вернутся, как жить будете?

–-Не знаю. Что я могу еще ответить?

–– Может и вернутся. Они суд заверили, что вас заберут и по вас суд решения никакого не принимал. Но как вам сейчас-то прожить?

–-Откуда я знаю, тетя Маша.

–-Ладно, иди спать, горемыка. А дрова бери из нашей поленницы, не ломай забора.

–-Прости, тетя Маша.

–-Ладно. Завтра навестим.

Ушли. Еще раз посмотрев как укрыты братишки, примостился и я рядом с ними на полу.

Пока родители гуляли мы, как правило, не ходили в школу. На следующий день, утром нас разбудила моя учительница. Зашла в дом, мы не запирались на крючок, и растолкала. Сидим, хлопаем глазенками.