Мысленно я благодарен ему сейчас. Он вычеркивает случайно поданный мною повод продолжать беседу в сторону бесконечности.

– Но давай еще раз. Ты знаешь, что такое «эмиссар»?

– дядьСереж…

– Сергей

Каждый раз, когда я увлекаюсь – теряю контроль над собой. Вот и опять у меня включился режим «дядьСережи». Ну, в самом деле, попробуйте пообщаться с этим матерым человечищем на равных – сами поймете, что в какой-то момент внутренние резервы исчерпаются и, незаметно для себя, вы начнете переходить на «Вы» и это вот детское «дядьСереж». Скажу больше: каждый раз, вступая в нечастую переписку с Сергеем, я думаю, как его называть и пролистываю историю диалогов в прошлое, пока не увижу, какие обращения к нему я себе позволял. Это забавно, так как на самом деле я знаю, что мы вполне узаконено и санкционированно общаемся на равных, но у каждого – свои комплексы. Мой комплекс в том, что мне трудно переключаться в режим «Андрей и Сергей», когда я испытываю такое благоговение перед столь тучной личностью.

Не могу удержаться на этом моменте и смеюсь над собственными мыслями.

– Да! Сергей!

Он сам улыбается, но глаза у него по-прежнему серьезны. Собираюсь и стараюсь выдать максимально лаконичный и корректный ответ:

– Эмиссар – это посланец. С дипломатической или любой другой миссией.

Сергей не прекращает смотреть в упор:

– Верно. Посланец.

Я снова слышу «Пусланец», но уже не замечаю этого. Начинаю понимать, что сознание немного возвращается ко мне, потому что разговор вдруг перестает быть праздной болтовней «на посошок». И я задаю вполне закономерный вопрос:

– А в чем здесь суть?

– Ты добрался до эмиссара, Андрей. Вот в чем суть.

***

– Пожалуйста, присаживайся.

Бабка за столом реально странная. Вежливая, но разговаривает словно через гугл-переводчик с китайского языка. Вроде и по-русски, но очень чудно.

Юнона хмыкает и присаживается. Странно, что в этом круто обставленном офисе не нашлось приличного стула для посетителя. Какое-то дешевое пластиковое кресло, которое кричаще диссонирует со всей остальной обстановкой.

Весьма удобное, впрочем.

– Времени счет нужен, за двадцать пять минут управиться должны мы. Чай, кофе, повальсировать?

***

Вокруг шумит жиденький поток прохожих, но Тема не слышит ничего. Вместе с грозной троицей в полном молчании он приближается к катафалку.

Чирикает сигнализация и в машине отщелкиваются замки.

Ну вот и все. Стоп караван – приехали.

И тогда Тема делает резкий рывок. Железные пальцы главаря-дзюдоиста смыкаются в кольцо, но локоть Темы уже снаружи этого кольца.

Прохожие смотрят сквозь них.

Ну и ладно, зато не потребуется сантиментов.

Тема бросается сквозь толпу, уже не думая, что может кого-то задеть и опрокинуть.

Кто-то отпрыгивает в сторону, кого-то он сбивает плечом. Два случайных пешехода, ненароком закрывающих просвет, ведущий к свободе, исчезают с его траектории.

Тут же роговицу глаза обжигает острая боль.

Тема врезается лицом в грудь неведомо откуда выросшего перед ним азиата. Впечатавшись глазом в нелепый галстук-бабочку.

Впрочем, не столько выросшего, сколько просто каким-то чудом материализовавшегося и, видимо, специально ради этого момента немного подпрыгнувшего, потому что в целом Тема выше его минимум на голову.

Впрочем, подпрыгнувшего не «немного», а достаточно высоко для того, чтобы Тема попал головой в его грудь.

Не проходит и секунды, как равнодушное течение прохожих адаптируется к ситуации и превращается в раздвоенный поток, обтекая странный квартет с двух сторон на расстоянии в полтора метра.

«Как только на тротуаре умещаются?» – мелькает в голове дежурно неуместная, но злорадная мысль.