Сора скрылась в лесу. Она больше не выходила к деревне, не покидала свой настоящий дом. Но все еще иногда, очень-очень редко, люди могли видеть ее. Богиня семейного очага, порой в виде девушки, а порой в виде лисы, плакала у реки. И никто не мог успокоить ее.

Сора в облике лисы ловко спрыгнула с веток высокого дерева и мягко приземлилась на холодную землю. Ее тоненькие лапки в тот же момент превратились в длинные ноги и бледные руки. Она поправила длинное светлое платье и убрала темные локоны за ухо. Сора посмотрела за спину, проверяя, смогла ли спрятать все девять хвостов, и только тогда подошла к невысокому дому на отшибе.

Из окон лился мягкий свет свечей. Сора заглянула внутрь и увидела сутулого мужчину. Он склонился над каким-то бумагами и медленно кивал своим мыслям. Даже по меркам людей мужчина не мог считаться пожилым, а уж для Соры он и вовсе был ребенком, и все же его волосы уже давно поседели, а пальцы загрубели от постоянной работы в поле. Молодое лицо постоянно омрачала какая-то непонятная, невыразимая, но явная печаль. Мужчину словно не устраивал сам мир вокруг него, его тяготило простое знание: что бы он ни делал, ничто не изменится.

Сора улыбнулась. Она легко постучала в крепкую дверь и сразу же услышала, как скрипнул стул, на котором сидел мужчина. Лисица слышала, как неуверенным шагом хозяин дома подошел к двери, как он взялся за ручку, раздумывая, и как медленно убрал защелку.

– Некрасиво в такой час мешать добрым людям, – сказал мужчина тихим голосом. Из-за ночного ветра его было едва слышно, но даже так Сора различила волнение, беспокойство, злость и всю ту же черную печаль.

– Я увидела свет в окне.

– Чего ты ищешь в этом месте? Еды? Так проходи, я тебя накормлю. Если тебя мучает жажда, ты можешь набрать воды из моего колодца. Может, ты устала? В сенях дома для тебя найдется место. Но если помыслы твои темны, в этом доме тебе не будут рады.

– Что может сделать хрупкая девушка? Одна, ночью, в такую мерзкую погоду я только и могу думать, что о свежем хлебе и теплом вине.

– Как хоть тебя зовут?

– Ирея. Я дочь Раина и Лорны, рыбака и портнихи.

– Где же твои родители? Где твой муж? Ты не выглядишь маленькой девочкой.

– Мужем я обделена, боги сделали меня бесплодной. – Лицо Соры тут же стало грустным и неуловимо печальным. Но то была не грубая мужская печаль, нет, это была тоска об обретенном и утраченном. Так грустить могут только женщины, и Сора призвала весь свой актерский талант, чтобы изобразить эту печаль. – А родители мои уже давно мертвы, – продолжала Сора. – Они погибли в страшном пожаре три весны назад.

– Мне жаль это слышать, но ты доверилась мне, и негоже мне хранить свои секреты. Я сам похоронил жену две луны назад. Лихорадка. – Мужчина скрипнул зубами. – Но боги были щедры ко мне! Они и моя верная Мари подарили мне трех прекрасных сыновей! Все трое сейчас спят в своих комнатах, и, надеюсь, Лгун посылает им добрые сны. Траур съедает их при свете солнца, так пусть хоть ночью отдохнут.

– А как же твое имя?

– Меня зовут Гол, – сказал мужчина и протянул руку. Сора пожала ее, и за ее спиной тут же, точно веер, распустились девять ярких хвостов. – Лгунья! – крикнул Гол и попытался вырваться из хватки богини, но ее стальные пальцы крепко держали его ладонь. – Я знаю, кто ты такая! Даже до нас доходили слухи о богине лжи, о некой Соре Девятихвостой, прародительнице чудовищ! Что, лгунья, пришла ко мне испить кровушки? Может, хочешь моих детей обратить?

– Может, и хочу, – спокойно ответила Сора. – Но куда больше я хочу помочь тебе.