– Ты кто?

Делать нечего, он медленно опустился на корточки, отставив пакеты в сторону, протянул ребенку руку и сказал:

– Давай знакомиться, я дядя Саша. Можно просто – Саша.

На пороге появилась Шура. Она мило заулыбалась, давая понять, что рада видеть таких дорогих для нее гостей, и стала приглашать их в дом.

Александр Викторович встал, взял пакеты, и они с Тасей подошли ближе. Парочка остановилась у крылечка, и девушка представила:

– Знакомьтесь, Саша и Саша.

– Очень приятно, – радостно отозвалась хозяйка, – проходите в дом, буду чаем вас угощать.

Они вошли на веранду, скинули туфли и медленно пошли по чистому полу. Уже в коридоре мужчина поставил пакеты на тумбочку, а Тая сразу позвала к себе детей:

– А ну, кто хочет получить обновку? Налетай! – весело предложила она и открыла первый пакет.

А сама мгновенно увлеклась ребятишками, ушла с ними в комнату и стала переодевать их в новые одежды.

Кругом валялись вещи, дети визжали от радости, хвастаясь друг перед другом новенькой рубашкой или новенькими джинсами.

Борзунов ходил из комнаты в комнату и не мог поверить, что Тася лично делала этот ремонт. Он высоко оценил ее труд и, покачивая головой, остался доволен конечным результатом.

Шура суетилась у плиты, ей хотелось угостить всех чаем и пирогами, которые она напекла сегодня утром специально к их приходу.

Вскоре Боброва пригласила гостей к столу, а те охотно согласились и прошли за ней на кухню.

Пироги получились отменные. Тая уплетала пирожок и сияла от счастья, посматривая то на Сашу, то на подружку.

Мужчина не узнавал её. Там в Москве она была самая несчастная, он волновался за нее, переживал и боялся оставить одну. А здесь она жила и светилась какой-то необыкновенной радостью и необычным светом.

Девчата стали рассказывать: как делали этот ремонт, как ходили по магазинам, как покупали краску и обои, как ночевали у Таисии, и им было хорошо вместе и весело.

Дети носились по комнатам, а Шура изредка на них покрикивала, но так ласково и тихо, понимая, что по-другому с ними сейчас никак нельзя, и так намаялись без материнской ласки.

– Я ежемесячно отчисляю деньги в благотворительные фонды, – заговорил Александр Викторович и извлек из кармана банковскую карту. – Вот, это вам с детьми на первое время. Тася мне все рассказала про вашу беду и нужду. Здесь достаточно средств, чтобы жить еще долго, пока ты не окрепнешь и не найдешь себе работу.

– А это удобно? – растерялась Боброва, взглянув на подружку.

Но Тая бросилась обнимать Сашу, а сама стала его благодарить:

– Сашка, какой ты молодец! Я тебя обожаю!

Он расплылся в довольной улыбке, а в душе понимал, что для этой девочки он сделает все, о чём только она не попросит.

Новгородцева отстранилась от него, взглянула на Шуру и посоветовала:

– Бери и не бойся.

– Ребят, вы для меня столько сделали! – смотрела на них растерянно женщина. – Мне неудобно, правда… Может, хватит того, что потратили на нас?

– Карточка уже на твое имя, снять деньги можешь только ты, – стал пояснять Саша. – Тут и пин код, и пароль, в общем… пользуйтесь. И как сказал один мой друг: «Кто поможет сиротам, тому и там зачтется»! – указал он глазами вверх.

– Спасибо большое… – стала благодарить Шура и заплакала.

– Ну, что не так? – начала успокаивать ее Тася.

– Вы для меня… такое сотворили… Как отблагодарю… не знаю…

– Вот пирожков нам ещё напечёшь, и мы в расчёте! – шутила Таисия, обнимая её за плечи.

Они еще долго сидели за столом и ели вкусные пирожки. Тая пообещала, что зайдет непременно завтра, и они с Сашей ушли.

Борзунов пробыл в Никулино три дня. Он привез удочки, они вместе ходили на речку и рыбачили, брали с собой детей и Шуру, а еще загорали и купались.