Глаза мужчины были закрыты. Лицо все еще скрывала маска, хотя и сидела криво. Она осторожно приподняла маску и удивилась, обнаружив под ней тонкий черный шелковый шарф, прикрывающий верхнюю часть лица от прямого крупного носа до лба. Ткань с вырезанными дырками для глаз оказалась второй, более тонкой, маской. Изабель осмотрела маску арлекина, которую держала в руке. Она была из кожи и покрашена в черный цвет. Высокие дугообразные брови и огромный, гротескно загнутый крючковатый нос придавали владельцу маски вид злого сатира. Она положила маску на прикроватную тумбочку и снова посмотрела на Призрака. Он распластался на кровати, обмякший и неподвижный. Кровь пропитала трико его шутовского костюма. Она закусила губу. Местами кровь была довольно свежей.

– Баттерман сказал, что тут раненый, – проговорила миссис Баттерман, быстро входя в комнату. Она подошла к кровати и с минуту оглядывала Призрака, подбоченившись, потом решительно кивнула: – Ну, ничего не поделаешь. Придется раздеть его, миледи, чтобы найти, откуда идет кровь.

– О, конечно, – отозвалась Изабель и потянулась к пуговицам на панталонах, а миссис Баттерман принялась расстегивать дублет.

Позади Изабель раздался приглушенный возглас.

– Ох, миледи!

– Что такое, Пинкни? – спросила она, возясь с неподдающейся пуговицей. Кровь засохла, и ткань встала колом.

– Неприлично вам делать такую работу. – Пинкни казалась такой шокированной, будто ей предложили пройтись нагишом по Вестминстерскому собору. – Он же мужчина.

– Не беспокойся, мне уже доводилось видеть голого мужчину, – мягко отозвалась Изабель, стаскивая трико. Короткие подштанники под ним насквозь пропитались кровью. Боже милостивый. Может ли человек выжить, потеряв так много крови? Она обеспокоенно нахмурилась, взявшись за завязки подштанников.

– У него синяки на плече и ребрах и несколько царапин, но от них не могло натечь столько крови, – заключила миссис Баттерман, разведя в стороны полы дублета и задрав рубашку Призрака до подмышек.

Изабель бросила взгляд вверх и застыла. Грудь незнакомца бугрилась тугими мускулами, коричневые соски резко выделялись на бледной коже, а между ними кучерявились черные волоски. Живот был твердым и мускулистым, пупок прятался в такой же курчавой черной поросли. Изабель заморгала. Она видела обнаженного мужчину – вернее, мужчин, это так, – но Эдмунду шел шестой десяток, когда он умер, и он определенно никогда не выглядел вот так. А те немногие тайные любовники, которых она заводила после смерти мужа, были аристократами, людьми праздными. Едва ли у них было больше мускулов, чем у нее самой. Взгляд ее задержался на дорожке волос, спускавшейся от пупка и исчезавшей в подштанниках.

Изабель сглотнула, развязала тесемку, немного удивленная дрожью в пальцах, и стянула исподнее вниз, обнажив гениталии. Его половой член оказался толстым и длинным, даже в состоянии покоя, яички – тяжелыми.

– Ну, – заметила миссис Баттерман, – по крайней мере там он, похоже, вполне здоров.

– О Бог мой, да! – выдохнула Пинкни.

Изабель раздраженно оглянулась. Она и не заметила, что служанка подошла так близко, что могла видеть Призрака. Изабель прикрыла его чресла уголком покрывала, испытывая потребность защитить находящегося без сознания мужчину.

– Помогите мне снять с него сапоги, чтобы полностью обнажить ноги, – попросила Изабель жену дворецкого. – Если не найдем рану, придется перевернуть его на живот.

Но когда панталоны стащили ниже, на мускулистом правом бедре открылся длинный глубокий порез. Кровь сочилась из раны и стекала по ноге.

– Вот оно, – сказала миссис Баттерман. – Можно послать за доктором, но я и сама неплохо управляюсь с иголкой и ниткой.