– Да, прямо с вокзала.

Рябинин сбивчиво, сумбурно начал рассказывать всю историю с подарком для сестры, который он получил, затем вернул старухе, погибшей на следующий день от несчастного случая. Лейтенант спешил, стараясь как можно скорее высказать все, что волновало его.

– Понятно, – прервал его подполковник. – Подробности пока не нужны. Прошу вас предъявить свои документы.

Он внимательно рассмотрел все документы Рябинина, вернул их, спросил некоторые данные о сестре Андрея и о ее муже, сделал какие-то пометки в лежавшем на письменном столе блокноте и затем сказал:

– Вы правильно сделали, лейтенант, что пришли к нам. Попрошу вас чемоданы оставить здесь, а самому подождать в приемной. Я доложу кому нужно о вашем приходе, закажу вам пропуск. Вас примет товарищ, которому вы все подробно расскажете. Минутку… Рябинин, Андрей Игнатьевич?

– Так точно.

– Хорошо. Пропуск вам принесут сюда.

…Время тянулось томительно долго. Андрей непрерывно поглядывал на часы, и ему казалось, что стрелки часов движутся медленно, очень медленно.

Через сорок минут Рябинина принял полковник Дымов. Лейтенант так же взволнованно и сбивчиво, как и в недавней беседе в приемной министерства, начал было рассказывать о своей последней встрече с фрау Гартвиг и подарке для сестры, однако Дымов, дружески улыбаясь, остановил его:

– Прежде всего успокойтесь, товарищ лейтенант. Рассказывайте не спеша, по порядку. Не возражаете?

– Конечно… Простите, товарищ полковник, я волнуюсь…

– Вот я и хочу, чтобы вы успокоились, тогда и побеседовать мы сможем поподробнее.

Сергей Сергеевич стал расспрашивать Рябинина о жизни и службе в Германии, о зарубежных впечатлениях, о самочувствии и отдыхе советских офицеров. Отвечая на вопросы полковника, Рябинин постепенно успокоился, незаметно для самого себя втянулся в беседу и, естественно, перешел к рассказу о сестре, о фрау Гартвиг, о последней встрече с ней, о полученном и возвращенном подарке и о неожиданной смерти Гартвиг за два часа до его отъезда в Москву. Дымов слушал молча и очень внимательно, изредка прерывая Рябинина короткой репликой или уточняющим вопросом.

– Не можете ли вы описать наружность гостя фрау Гартвиг? – спросил Дымов, делая пометки на большом листе бумаги.

– Фигура у него запоминающаяся… Высокий, худой, костлявый… большие красные руки… Что еще? Взгляд какой-то тяжелый, неприятный. Да, если не ошибаюсь, на щеке у него бородавка или что-то вроде этого.

– Так, так. Хорошо…

Карандаш Дымова быстро бегал по бумаге.

– Раньше вы его в квартире Гартвиг никогда не видели?

– Нет, никогда.

– О своей больной приятельнице фрау Гартвиг вам рассказывала?

– Нет, никогда.

– С сестрой вы переписывались?

– Очень редко.

– Она когда-нибудь обращалась к вам с просьбой зайти к фрау Гартвиг, передать привет, достать какую-либо вещь?

– Нет, ни разу.

– Хорошо… Что собой представляет кольцо? Вы его видели?

– Нет. К сожалению, я даже не раскрыл футляр.

– Да, это жаль, – задумчиво протянул Дымов, но, заметив огорчение и смущение на лице лейтенанта, добавил: – Собственно, вы и не успели этого сделать.

– Конечно, – охотно откликнулся Рябинин. – Так неожиданно все получилось.

Зазвонил телефон. Дымов поднял трубку.

– Полковник Дымов… Да, да… Понятно. Хорошо, Алексей Петрович, заходите.

Дымов повесил трубку и поглядел на Рябинина, как бы вспоминая, на чем был прерван их разговор.

– Вы все рассказали, товарищ лейтенант?

– Кажется, все, товарищ полковник.

– Все, так все! – Полковник помолчал и неожиданно добавил: – Что же касается ваших родственников, о которых вы рассказали у нас в приемной, то вы несколько ошиблись, товарищ лейтенант. Муж вашей сестры Иван Васильевич Барабихин не капитан, а инженер-майор, и название института, в котором он работает, вы немного перепутали.