Оторвавшись от газеты, виконт встретился глазами с комиссаром, наблюдавшим, как меняется выражение его лица под впечатлением прочитанной статьи.

Казалось, что комиссар видит насквозь состояние его души, и бедный виконт побледнел, столкнувшись с его прямым вопрошающим взглядом. Он вздрогнул, когда полицейский, продолжая смотреть ему прямо в глаза, выдвинул ящик письменного стола, вынул из него какой-то предмет и протянул ему со словами:

– Не вам ли это принадлежит, сударь?

Комиссар держал в руке книжечку из русской кожи для хранения визитных карточек.

– Ну да… разумеется, – пробормотал Сервон. – Это мой бумажник… Я не знал, что потерял его…

После того, как он произнес эти слова, наступила такая ледяная тишина, что бедный виконт буквально онемел.

Он чувствовал, как на него давит пронизывающий взгляд грозного собеседника, и ему даже показалось, что надвигается какая-то неведомая опасность.

Через некоторое время Сервон взял себя в руки и со всей безмятежностью, на какую был в тот момент способен, заявил:

– Полагаю, сударь, что вы отправили за мной своего агента не для того, чтобы возвратить мне столь малоценный предмет.

– Разумеется, нет, – ответил комиссар, продолжая буравить его взглядом. После чего он добавил, тщательно выговаривая каждую фразу: – Этот бумажник был найден вчера утром у входа в сад… Сад относится к домовладению на Монмартре… На входной двери, рядом с которой нашли бумажник, обнаружены следы крови… Извольте взглянуть, на бумажник попало несколько капель…

И он пальцем указал на маленькие черные пятна, проступившие на коже.

В романе «Отверженные» Виктора Гюго есть замечательная глава, которая называется «Буря в голове».

Можно с уверенностью сказать, что в этот момент в голове Сервона бушевала самая настоящая буря.

Мысли у него перепутались, но вдруг он поразительно четко представил все события, которые произошли за последние сорок восемь часов.

Сервону были понятны возможные последствия этих событий. И воспринимал он их точно так же, как воспринял бы безмятежно гуляющий человек, если бы перед ним внезапно разверзлась земля.

Несчастный виконт покрылся смертельной бледностью и с трудом смог выдавить из себя:

– Я не знаю… Не понимаю, где я мог потерять этот бумажник.

Комиссар по-прежнему смотрел в упор на виконта, у которого теперь был очень жалкий вид. В глазах полицейского ясно читалось презрение.

Должно быть, он подумал: «До чего же труслив этот негодяй».

– Жертвой отвратительного преступления, совершенного этой ночью на Монмартре, – медленно проговорил комиссар, – является господин де Панкорво, один из ваших друзей…

Сервон жестом показал, что не согласен с последним утверждением.

– Во всяком случае, человек вашего круга… Он был очень богат, и есть мнение, что его заманили в западню, чтобы там ограбить и убить. Вы сами опознали этот бумажник и признали, что он принадлежит вам. Так вот, этот бумажник потерян одним из убийц, либо свидетелем убийства…

Виконт попытался ответить, но его захлестнули эмоции, и он не смог выговорить ни одного слова.

– Вполне возможно, – продолжал говорить комиссар, – что неизвестные правосудию обстоятельства заставили вас появиться в этом доме в тот момент, когда там совершалось преступление. Но в таком случае, все это необходимо четко объяснить. В ваших же интересах рассказать мне все прямо и без утайки.

Последнюю фразу он проговорил более мягким тоном. Сервону было предложено встать на путь чистосердечного признания, и для него это было бы наилучшим выходом из создавшегося положения.

Но, к несчастью, виконт не поверил в доброжелательность комиссара и решил, что его заманивают в ловушку.