После этого занавеска вернулась в свое первоначальное положение, но не полностью; она все еще оставалась немного приподнятой между Эвзапией и мной, и одна из ее складок осталась на краю стола рядом со мной.

Затем вы взяли скрипку и держали ее на таком расстоянии от двух занавесок, чтобы она была полностью видна собравшимся; и вы пригласили оккультного агента взять ее.

Это было сделано, и таинственный агент забрал его с собой в темный чулан, проявив при этом такую же добрую волю, какую он проявил, принося его с собой.

Затем скрипка упала на пол за занавесками или портьерами. Одна из них, которая была ближе всего ко мне, снова заняла вертикальное положение, и некоторое время я слышал справа от себя на полу за занавесками своего рода схватку между скрипкой и тамбурином, которые смещались, дергались и поднимались, сталкиваясь и звеня с большой скоростью; и все же было невозможно приписать ни одно из этих проявлений Эвзапии, чья нога не двигалась, но оставалась крепко прижатой к моей.

Немного позже я почувствовал у своей правой ноги, за занавеской, трение твердого тела, которое пыталось на меня взобраться, и я подумал, что это скрипка. Так оно и было на самом деле; и после безуспешной попытки подняться выше колена это, по-видимому, живое существо с грохотом упало на пол.

Почти сразу же я почувствовал новое давление на свое правое бедро и упомянул об этом обстоятельстве. Вы освободили свою левую руку от цепи и, повернувшись ко мне, дважды сделали в воздухе жест дирижера оркестра, двигающего палочкой взад и вперед. И каждый раз с совершенной точностью я чувствовал на своем боку отзвук удара, точно соответствующего вашему жесту, который достигал меня с задержкой в секунду больше или меньше и который, как мне показалось, точно соответствовал времени, необходимому для передачи бильярдного шара или теннисного мяча от вас ко мне.

Кто-то, доктор Рише, как я полагаю, говорил в то время об ударах по плечам сидящих, в которых действие и форма человеческой руки были очень заметны, я упомяну в качестве доказательства его замечания, что я получил последовательно три удара по левому плечу (то есть тот, который был наиболее удален от занавески и от медиума), более сильные, чем предыдущие; и на этот раз сильное давление пяти пальцев было очень очевидным. Затем последний удар ладонью, нанесенный в поясницу, не причинив мне никакого вреда, был достаточно сильным, чтобы заставить меня наклониться вперед, помимо моей воли, к столу.

Несколько мгновений спустя мой стул, двигаясь подо мной, скользнул по полу и сместился таким образом, что моя спина оказалась немного повернутой в сторону темного шкафа.

Я предоставляю другим свидетелям задачу рассказать о результатах их личных наблюдений, – как, например, скрипка, поднятая вами с пола и поставленная на стол, была вытянута вперед мадам Бриссон, как вы уже сделали, и поднята таким же образом на глазах у всех, в то время как я держал левую руку Эвзапии, вы – ее правую руку, а оставшейся свободной рукой вы нажимали на запястье ее левой руки.

Я также ничего не говорю о надавливании рукой через отверстие в занавеске, поскольку сам ничего этого не видел.

Но то, что я действительно видел очень хорошо, было внезапное появление трех очень ярких маленьких огоньков между моим соседом и мной. Они быстро погасли и показались мне чем-то вроде блуждающих огней, похожих на электрические искры, появляющиеся и исчезающие с большой скоростью.

Короче говоря, я могу только повторить здесь то, что я говорил в ходе этих экспериментов: «Если бы я не был убежден сорок лет назад, то был бы убежден сегодня вечером».