Сейчас она довольствовалась только кивком и сделала запись у себя в блокноте.

Бекстрём скосился на свои наручные часы. Было уже почти три, у него начало сосать под ложечкой от голода, а они еще даже не дошли до места преступления. И если он не собирался сидеть и болтать здесь целый день, ему стоило взять бразды правления в свои руки, ускорить процесс и позаботиться о том, чтобы его группа занялась делом.

Бекстрём кивнул ответственному со стороны экспертов по фамилии Энокссон. Все звали его Эноком, и он был комиссаром и начальником отдела.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Энокссон. Местом преступления стала квартира, где живут она и ее мать, и все произошло примерно на рассвете. Пожалуй, между тремя и пятью утра в пятницу. По твоему мнению и мнению твоих коллег, ее задушили и изнасиловали, и, с большой долей вероятности, мы говорим об одном преступнике.

– Мне не в чем поправлять тебя, – сказал Энокссон, который сам выглядел так, словно ему необходимо поесть и поспать. – Именно так я думаю. Кроме того, мы почти уверены, что он сбежал через окно в спальне. Мы нашли кровь и остатки кожи на железном подоконнике.

– Почему он просто не ушел через входную дверь? – поинтересовался Бекстрём.

– Если все обстоит так, как говорит обнаружившая ее соседка, то квартира была заперта изнутри. А замок нельзя закрыть снаружи, просто захлопнув дверь. Как мы считаем, он ушел, когда разносчик газет сунул утреннюю прессу в почтовый ящик. По нашему мнению, он решил, что кто-то сейчас войдет в квартиру, а поскольку спальня находится дальше всего от входной двери, то выпрыгнул из ее окна.

– Когда там разносят газеты? – уточнил Бекстрём.

– Сразу после пяти утра, и здесь все вроде сходится. – Энокссон кивнул в подтверждение своих слов.

– Нам известно еще что-нибудь? – спросил Бекстрём.

– Кодовый замок на двери в подъезд не работал. Он барахлил, и разносчик газет жаловался по этому поводу. В среду уже можно было входить, не набирая код. Замковая фирма обещала все починить в четверг, но они не успели.

Энокссон вздохнул и пожал плечами.

– Дверь в квартиру, Энокссон? Что с ней?

– Никаких следов взлома, – констатировал эксперт. – Никаких других признаков насильственного проникновения в коридоре тоже. Поэтому либо девушка впустила его добровольно, либо забыла запереть за собой дверь.

– Возможно также, он приставил ей нож к горлу, когда она вошла в подъезд, и вынудил отпереть. Или забрал у нее ключи, – парировал Бекстрём.

– Подобное тоже нельзя исключать, – согласился Энокссон. – Конечно же нам надо поработать в квартире еще пару дней, прежде чем картинка окончательно прояснится. А результаты анализов из криминалистической лаборатории задерживаются, как обычно, но судмедэксперт должен сообщить предварительные выводы самое позднее завтра утром, он старается со вскрытием, как может.

– То есть у нас есть и хорошие новости, пусть их и мало, – произнес Бекстрём с более дружелюбной миной.

«Надо менять маски, – подумал он. – Много кнута и чуть-чуть пряника».

– Мы имеем кровь, сперму и, вероятно, его пальчики, то есть, похоже, не все так плохо, – констатировал Энокссон.

– Но ты хотел бы подождать с выводами? – Бекстрём по-прежнему улыбался.

– Да, так думаю и я, и мои коллеги из технического отдела. – Энокссон снова кивнул в знак подтверждения своих слов, как бы подчеркивая, что для всего есть свое время, и для Бекстрёма тоже. – Пожалуй, я могу предложить тебе пока пару скромных соображений.

– Я слушаю, – сказал Бекстрём. Хотя, конечно, он не собирался заниматься этим целый день, поскольку у него в желудке уже начало твориться черт-те что.