Они шли по аллее тенистого парка, и Алексей, забыв, о чём собирался её расспросить, всё говорил и говорил ей: о себе, о том, что его волновало прежде и что волнует сейчас. Он не мог сделать ни малейшей паузы, боясь, что, когда закончатся слова, она увидит все недостатки, которые он находит в себе. И когда он в изнеможении умолк, она написала в блокноте, почему не говорит вслух: она намеренно обходится без слов, используя древний способ накопления жизненных сил молчанием. «Это пробуждает необычайные возможности. Например, можно соединиться с сознанием другого человека и многое узнать о нём».

– Ну а что вы можете сказать обо мне? – осторожно поинтересовался он.

Она отошла от него на несколько шагов и сосредоточилась – ушла в себя. Через несколько минут она вернулась и открыла блокнот: «Вы стараетесь быть лучше, чем есть… Но неестественное достоинство не может быть прекрасным». Читая написанное, он больше не исправлял ошибок в русских словах, не употребляемых ею в той, английской жизни.

– Всему можно научиться, – мягко возразил он.

«Главные достоинства, – написала леди, – передаются по наследству».

– Но даже раб мечтает о прекрасной женщине…

«Но прекрасная женщина нуждается не в рабе, а в господине», – взглянув на него с сочувствием, написала дама.

– Но разве возможно не покориться той, в кого безумно влюблён?!

«Что мужчине невозможно обрести, не поступаясь достоинством, то ему заведомо не дано обрести».

– Значит, надо смириться?

«Недостижимое в жизни ценно тем, что оно существует».

– Но я у вас не просил ничего, кроме дружбы, – боясь потерять и это, произнёс Алексей.

«Вот и хорошо, – холодно лишила красавица его последнего шанса, – не забывайте об этом».

Он был не просто смущён, он был подавлен. «Она больше не придёт», – сокрушался Алексей, сумев заснуть только на рассвете.

Через два дня они встретились снова. Это был тёплый июньский вечер. Деревья в парке замерли, вникая в каждое из их ощущений. И от этого создавалось впечатление необычайной важности происходящего, так, будто это касалось не только их двоих. Алексей не показывал вида, что расстроен, а Елизавета писала ему о необычайных возможностях молчания.

«А как же общаться с любимым человеком?» – теперь уже и он писал ей в своём блокноте, решив в молчании набраться душевных сил.

«Важно не как сговоришься с ним, а как смолчишься», – в ответ написала она.

«А с другими людьми?»

«Никто не внимает нашим словам, все вслушиваются в наше молчание. В безмолвии все чувства оживают и раскрываются в нас, как лилии на глади воды…»

Алексей шёл рядом с ней и намеренно долго и сосредоточенно молчал. И его мысли становились яснее, а чувства – ярче. Его душевные силы росли. И всё вокруг стало более красочным и чётким, прорисовываясь, словно контуры высотных домов на фоне садящегося за них солнца.

«И много вас… молчащих?» – чтобы не спугнуть чуда происходящего, написал он.

«Не много, но есть».

«Как их узнать?»

Елизавета достала из сумочки значок, на нём была изображена буква S.

– И что означает эта английская буква? – не подумав, спросил он.

«Silence, – ответила она, – молчание на английском языке».

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

…На этот раз они встретились только через три дня и гуляли в роще на краю города. Сохраняя условия письменной речи, он спрашивал, она отвечала.

«Можно ли в молчании достичь единения душ?» – вывел он вопрос уверенным мужским почерком.

Прочитав, она с улыбкой вгляделась в его глаза, проникая в его душевное состояние. Алексей взял её руку в свою. Она мягко высвободила её и, отойдя на десяток шагов, встала и настроилась на него.