– Дорогой мой, думаю, эти ребята пришли послушать не только саму презентацию, наши проведенные исследования, но то, что ты там в конце дофантазировал. Ты превзошел себя в конце. Тебе в политики надо идти, предвыборные компании расписывать, – в голосе Саглуупова одновременно чувствовалась досада, усталость, немного иронии, но и некоторая надежда.

– Григорий Евлампиевич, я…

– Вот что, Витя. Я человек уже немолодой, устал с дороги. Честно. А тебе это, как вижу, в радость и удовольствие. Пообщайся с ребятами. Разрешаю. Буду с тобой сидеть. Но в основном выступать будешь ты. Только, пожалуйста, и я настаиваю на этом, не надо всех этих преждевременных обещаний и фантазий. Ты прекрасно знаешь, как и что грозит учёным, которые громко высказывают свои мечты, которые слишком далеко заходят в поисках ответов, теряя границу между достигнутым и желаемым, искомым и действительным. Я ни на секунду не сомневаюсь ни в тебе, ни в той работе, которую ты проделал. Но не беги впереди поезда. Успокой воображение. Иначе…

– Знаю, Григорий Евлампиевич… ННП.

– ННП. Верно. Точнее, то, чем заменили реальные поиски и открытия новой научной парадигмы. Напыщенное ненаучное пустословие. Не впутай себя в него, Витя. Не позволяй эмоциям, амбициям и желаниям возобладать над собой.

– Не позволяю, Григорий Евлампиевич. Тем более эмоциям. По моему последнему ответу Лусинэе вы в этом, думаю, убедились.

– Эх, Витя, – громко вздохнул профессор, – блестящий учёный, моя гордость, надежда института, так хорошо разбираешься в неосязаемых материях, но так неряшливо относишься к самому важному…

– Вы… о чём вы?

– Сам прекрасно знаешь. Ладно, как сказал: общение с уважаемой публикой на тебе. Проведи ту же презентацию. Побольше простых, доходчивых, но приземлённых разъяснений, поменьше фантазёрства. Прошу тебя. Мы не для того годами работали над этим, чтобы толком неразобравшиеся медиа и коллеги нас на смех поставили. В сегодняшнем мире ты знаешь, как дорого могут стоить просчёты. А ты подливаешь масла в огонь, заставляя их ожидать каких-то чудес.

– Я вас понял, Григорий Евлампиевич, – спокойно ответил Виктор. – Как сказали, так и сделаю.

После второй презентации последовала третья и четвертая, а затем пятая, так как поток людей, услышавших о прорывных открытиях российских учёных и устремившихся в институт на встречу с самими авторами, не заканчивался. Виктор, как того просил Григорий Евлампиевич, был более сдержан и пересказывал формальную суть исследования, хотя натиск аудитории на смелые высказывания не уменьшался. Всем хотелось узнать первыми, услышать, каким видят будущее своего открытия сами исследователи. Аудитория буквально требовала грандиозности, больших обещаний и ярких фраз. Виктор, почувствовав, что его утренние декламации были слишком рискованными, необоснованными, по крайней мере на текущей стадии исследования, старался держаться того курса, который задал его наставник, что, конечно, не нравилось аудитории. Постепенно она стала рядеть, и приток новых слушателей завершился к седьмой по счёту презентации. Наконец, к восьмому часу вечера начали расходиться. Григорий Евлампиевич, с изнемождённым, но довольным видом, поблагодарил всех собравшихся и обратился к своему аспиранту в уже опустевшей аудитории:

– Да, денёк, конечно, нетривиальный. Лихо ты утром.

– Григорий Евлампич, я же…

– Да будет-будет. Всё хорошо, Витя, – улыбнулся наставник, – ты молодец. За последние восемь часов я в очередной раз убедился, какой алмаз оказался в нашей лаборатории. Ты – умница.

– Это наш проект, профессор. Я не смог бы без вас…