– Добро пожаловать в мой дом, Ясмина! – кидает опасливый взгляд на Тагира, отступает на шаг, словно давая мне допуск в жилище.

И мне не остается ничего другого, как сделать этот шаг. В пропасть.

Тагир захлопывает за мной дверь, и мы остаемся стоять в гостиной втроем. Я, Ясмина и… Наш муж. Юсупов. Он стоит между нами, но смотрит при этом на свою жену.

Мне не виден его взгляд, но по тому, как бывшая подруга сглатывает, несложно догадаться, какая эмоция читается на мужском высеченном временем лице.

– Неделю поживете здесь, а после я куплю тебе другой дом, Ясмина, – говорит спустя несколько минут тишины Тагир.

Перевожу на него свой взгляд, замечая и складки на лбу, и недовольство в глубине глаз.

– К чему такие траты из семейного бюджета? – тут же вскидывает голову Наиля, смотря на меня. – Пусть наш дом станет и твоим, дорогая Ясмина, – бегло говорит она, словно боится, что будет иначе.

Ее слова вызывают оторопь, я даже замираю, ведь ожидала совсем другого приема. Агрессии, драки, слов ненависти и даже проклятий с ее стороны.

Нет, она запомнилась мне совершенно другой – милой девушкой, стеснительность и скромность которой шли впереди нее за две мили. Вот только время не щадит даже самых праведных. Особенно если овцы попадают в логово волка.

Смотрю на Наилю и не узнаю ту девчонку, которая часто приходила в гости, ела со мной приготовленную с любовью выпечку моей мамы, каталась в детстве на спине брата Аслана. Нет. Передо мной сейчас стоит львица, пусть и в платке, покрывающем голову, как и положено у женщин нашей религии.

Речи ее милы и льстивы, но выражение глаз, специфические морщинки вокруг носа не могут обмануть мое чутье. Женщина, стоящая напротив меня, не рада моему присутствию.

– Я вполне способен обеспечить каждую из своих жен отдельным жильем, – цедит сквозь зубы Тагир, осаждая первую жену.

Мне так и хочется съязвить: “Раз способен, чего же позоришься, приводя меня в чужое жилище?” Но в последний момент прикусываю язык, чувствуя внутри железный привкус. Обет молчания. Помни о нем, Ясмина. Никогда не говори с теми, в ком течет кровь Юсуповых.

– Как скажешь, любимый, – тут же улыбается Наиля, за секунду превращаясь из ядовитой змеи в добрую и ласковую кошечку.

Даже кажется, будто она летит по земле, приближаясь и приникая к груди мужа. Ее ладошка оглаживает плечо, смахивая невидимые пылинки, а лицо поднимается и тянется к нему. Даже в глазах неприкрытая надежда, что он хотя бы коснется ее губ. Но мужчина неумолим и непреклонен.

– Покажи моей жене дом, – берет ее за кисти обеих рук и отстраняет от себя, холодно заглядывая в глаза. – Завтра прилетают мои родители, так что позаботься о чистоте дома и приготовлении еды. Чтобы не было как в прошлый раз.

– Но ведь всё прошло хор… – говорит Наиля, но Тагир уже не слушает, смотрит на меня хмуро и предостерегает: – Ты знаешь правила. Подчиняйся им.

Я же с горечью поджимаю губы. Знаю. Все знают. Младшая жена должна следовать приказам старшей. Так заведено испокон веков. Такова доля вторых, третьих и четвертых жен. Всех, кого может себе позволить состоятельный мужчина.

А затем, так и не дождавшись от меня ни единого слова, разворачивается и уходит вглубь дома. Оставляет двух жен наедине.

Прикусываю внутреннюю часть щеки. Становится неуютно от гнетущей атмосферы дома. Я думала, что мне будет больно от созерцания счастья бывших жениха и подруги, но сейчас лишь гнетет тоска от созерцания чужого несчастья. В глазах Наили, которая смотрит мужчине вслед, я вижу горечь и обиду, невысказанное желание любви.

И так жалко мне ее становится. Бью себя мысленно наотмашь. Она ведь ни в чем не виновата. Ее заставили выйти за него замуж родители. Иначе быть не может. Лишили возможности любить и быть любимой. Она такая же заложница ситуации, как и я.