– В общем, получается, что жертвы были убиты разными, как бы это точнее сказать… способами, что ли.

– Способами? – удивленно переспросил Листровский, ожидавший услышать нечто иное и более определенное. – Что вы имеете в виду?

Альшанин опасливо огляделся по сторонам.

– Товарищ капитан, подъезжайте ко мне завтра, в любое время.

Листровский, чуть наклонив голову к плечу, все также сосредоточенно смотрел в глаза судмедэксперту, не спеша с ответом. Так продолжалось еще секунд пять, которых хватило для того, чтобы Альшанин совсем перестал понимать, куда ему деваться под таким взглядом этого московского кгбэшника, после чего капитан, спокойнейшим тоном произнес короткое «хорошо».

– Да, можете забрать со своими людьми труп, – вдруг снова повернулся капитан к Альшанину, а тот, только расслабившись, аж вздрогнул. – И еще не забудьте снять размеры челюсти.

– Да, я постараюсь сделать это, – согласился Альшанин, рукой призывая к себе двух парней с носилками, куривших возле небольшого крытого грузовичка.

Листровский, пощипывая губу, последний раз внимательно посмотрел на изуродованное тело. Странным было соседство этого мертвого человека, с живой зеленой травкой, неказисто расползавшейся вокруг бугристым лесным ковром.

– В одном, вы правы, лейтенант, – обратился к Шакулину Листровский. – Если это был зверь или звери, он должен был оставить следы на дороге. Но на дороге никаких звериных следов не найдено.

Они вышли на грунтовую «магистраль», идущую по склону холма, и подозвали лейтенанта милиции Андросова, попросив его четко показать следы жертвы на пыли. Отпечатки сапог оказались уже изрядно затертыми. Все-таки многие из примчавшихся на место происшествия утром, успели здесь побродить. Однако было хорошо видно, как следы пострадавшего в два шага вдруг сворачивали со своего начального пути влево от дороги, под деревья.

Листровский измерил взглядом примерную ширину запыленной части спуска, где теоретически могли быть оставлены отпечатки обуви, так как на твердом покрове из давно опавших сосновых иголок и шишек, мелких сухих веточек и сучков, и весьма плотно растущей травы, что-то искать бесполезно.

– Ширина дороги, метра четыре, – огласил он результат своих вычислений.

– Да, где-то так: четыре – четыре с половиной, – подтвердил местный следопыт.

Шакулин, ради пущей точности, провел сверку своими шагами, после чего, заметил вслух:

– Он мог бы перепрыгнуть.

– Извиняюсь, кто мог бы перепрыгнуть? – отреагировал Андросов, не уловивший смысл слов лейтенанта КГБ.

Листровский понял, что ему нужно снова перехватывать инициативу и переводить разговор на другую тему:

– А нет ли на дороге свежих следов от человеческих ботинок или сапогов, которые пересекали ее или сворачивали в том же направлении, что и жертва?

Следопыт немного подумал, прежде чем отвечать:

– Нет, ничего такого не было замечено. Разве что вниз по склону, но там все затерли еще с утра.

– Ну, понятно, понятно, – капитан отряхнул брючину в области колена от прицепившейся хвойной иголки и жестом показал, что следопыт может быть свободен, теперь уже окончательно.

Шакулин как-то рассеянно продолжал разглядывать пыль под ногами. Грузовичок, куда погрузили труп, взвыв при зажигании двигателя, медленно поехал к ручью. Альшанин и еще какой-то не особо приметный человек в штатском сели на заднее сиденье «москвича» и двинулись вслед за грузовичком. На дороге остались только три милиционера: следопыт, тот самый майор, что его подозвал, и еще какой-то, трудно было рассмотреть его погоны на таком расстоянии, но вел он себя не особо броско, наверняка не самая важная фигура.