Записав в журнал текст принятой радиограммы, Дубовик отложил в сторону тангенту и расслабился. Под конец сеанса потянуло даже на сон, а впереди был хлопотный день, поэтому надо было быть в форме.

– Опять циркулярка, – сказал он так, как будто подкинули что-то неприличное. – И на сегодня это всё. Ничего хорошего не прилетело, зато, видите ли, сообщают, что радиостанция боится сырости и её нужно оберегать от тряски. Ну и, естественно, нельзя бросать. Это мы и так знаем, попусту занимают эфирное время. Скоро из города будут давать наставления о том, в чём ходить в маршруты и как прятаться от солнечных лучей, чтобы не получить ожогов. Лучше передали бы какую-нибудь толковую программу. Раньше по радио давали концерты по заявкам полярников, но потом их почему-то прикрыли. А для геологов таких передач, по-моему, никогда не было.

Новая радиостанция, которую получил Дубовик, в отличие от старой, была компактной. Таким же был и блок питания, шедший в комплекте. Однако без подзарядки заводского блока не хватало на весь полевой сезон, поэтому его заменили двумя аккумуляторными батареями, весившими намного больше, чем сама радиостанция. Из-за этого «Ангара» стала практически неподъемной и служила обузой при переходах. Зато инженер по технике безопасности сразу успокоился.

«Пусть лучше загибаются ваши вьючные животные, чем болит моя голова, – говорил Геннадий Гаврилович Баранов. И при случае назидательно добавлял: – При полевых работах вы всегда должны помнить, что каждая строка этого гроссбуха написана на основе горького опыта таких же, как вы, а то и их жизней».

Возражать было бесполезно: несоблюдение правил техники безопасности часто приводило к трагическим последствиям, поэтому любой начальник требовал от своих подчиненных соблюдения инструкций, изложенных в «книге жизни».

Позавтракав и распределив работу, Дубовик собрался в посёлок. А перед уходом подозвал Романа:

– Тебе сколько сигарет купить? Учти, это до конца полевого сезона. Теперь, как выйдем из посёлка, в магазин не попадем до осени. Стрельников для нас не будет брать, у него своих проблем хватает.

Как о давно решённом, Роман сказал, что собирается завязывать, поэтому от курева отказался.

– Вот только разберусь с остатками – и баста, конец вредной привычке.

Дубовик не на шутку всполошился, немало удивив Романа.

«Какое его дело? – подумал парень. – Это мои проблемы. Я, может, давно хотел бросить, а тут как раз подходящие условия: сигарет нет и до магазина далеко. Не хочешь, а завяжешь».

– Это, парень, ты напрасно, привычка – вторая натура. Бросать надо было дома, а не в поле. Здесь из твоей затеи ничего не получится. Таких, как ты, я знал немало, но все курят до сих пор, ни один из них не завязал.

Романа это только подзадорило, и он завёлся:

– Значит, я буду первым, покажу всем пример. Они не смогли побороть дурную привычку, а у меня получится.

– Конечно, ты не от мира сего, – нахмурился Дубовик, понимая, что ситуация выходит из-под контроля. – Как бы из-за твоего начинания мы не остались без сигарет. Ты даже не представляешь, что испытывает курильщик, когда хочется курить? А я по себе знаю, поэтому никому не пожелаю повторить мою ошибку. Помню, мужики курили все подряд, доходило даже до заячьего помета. Это тебе, парень, не в городе: в тайге надо иметь всё впрок. Может, всё-таки взять? – спросил он более дружелюбным тоном.

Роман по-своему понял причину беспокойства начальника и с вызовом бросил:

– Не беспокойся, ни одной сигареты я у тебя не возьму. Можешь считать, что я уже завязал.

Солнце припекало. Воздух нагрелся, и земля отдавала накопившуюся за ночь прохладу. День обещал быть жарче предыдущих. От быстрой ходьбы пот бежал ручьем, куртка прилипла к телу, и Александр расстегнул рубашку и куртку до пояса.