Следуя за незнакомкой, Степан пытался залезть на очередную поваленную сосну, но поскользнулся и чуть не упал. Важенка успела схватить его за руку и подтянуть к себе. Один из волков в прыжке укусил её за копыто и, рыча, хотел стащить вниз, но девушка-важенка ударом ноги в морду, выверенным мощным и точным, сбросила хищника в снег. Пробежав по тонкому стволу, как эквилибристка по канату, она соскочила с дерева и нырнула в сугроб. Степан спрыгнул следом, но не удержался на ногах и оступился. Падая, он невольно сшиб спутницу и вместе с ней покатился вниз по склону. Степан сомкнул незнакомку в объятьях, а она невольно прижалась в ответ. Держась друг за друга и громко вопя, они скатились, вниз завернувшись в снег, словно в кокон, и остались лежать у подножья, как новобрачные под белым пушистым покрывалом. Важенка оказалась сверху. Степан ощутил, как источала пылкий жар её тёплая нежная кожа, согреваемая мягким, плотным мехом; как дрожали в напряжении её крепкие мышцы; как незнакомка случайно, но бережно обнимала бёдрами его ноги, и как её разгорячённое тело окутывал чуть сладковатый мускусный запах, похожий на аромат летних цветов после короткого дождя. Невероятные ощущения от прикосновений к нежной бархатистой шёрстке высшего сорта чувствовались даже сквозь перчатки и отзывались головокружительным удовольствием. Степан не мог удержаться и, поглаживая девушке спину, спустился руками ниже. Он ощутил всю силу её туго напряжённых бёдер и осторожно коснулся пальцами маленького стоящего торчком изящного хвостика в форме капельки. Ягодицы у незнакомки как двойняшки киви мягкие и шелковистые. Неповторимо услаждали манящими прикосновениями. Девушка-важенка оскалилась, на Степана грозно зарычала. Сняла его руку и отскочила, взрывом разбросав во все стороны белые хлопья снега.

– Ой, я это… извини, – поднимаясь, смущённо оправдался Степан.

Пятнистая важенка недовольно заблеяла, взмахнула волосами и, услышав вой волков, вновь бросилась вперёд.

Преодоление последней преграды позволило выиграть время. Снег мёл, брызгая в лицо холодными белыми хлопьями, но даже в подобной непогоде Степан не упускал возможности любоваться мелькающими впереди волнующими изгибами незнакомки. Как будто что-то его за ней влекло, манило подавляющей силой возбуждения. Такое неожиданное, мощное влечение Степан испытывал впервые, не мог его объяснить и не мог без него обойтись. Он видел спутницу ориентиром, ярким соблазнительным маяком в снежном замёрзшем море тенистого леса. Её короткий, пучковатый хвостик в высветленной шёрстке был для Степана путеводной звездой среди глухой стены белых сосен и разразившегося снегопада. Впереди вдруг возникла огромная сосна. Настолько широкая, что, казалось, её не обхватить и вдесятером.

– Вот тебе раз! – удивлённо воскликнул Степан.

Не то чтобы крупные деревья в тайге редкость, но столь необъятное он видел впервые.

Сосна тянулась ввысь до самого неба и верхушкой исчезала в густом облачном мареве. Важенка ловкими наскоками по стволу стала быстро взбираться наверх. Удивительно наблюдать, как она упиралась копытами в наросты коры и цеплялась за выступы пальцами будто обезьяна. Степан обошёл дерево со всех сторон и поначалу не знал, за что схватиться, чтобы залезть, но приближающиеся собаковолки заставили вгрызться в ствол чуть ли не зубами и медленно, но верно вскарабкиваться. Время от времени в коре замечались небольшие выемки, словно специально изготовленные для удобства восхождения. Степан хватался за уступы и старался держаться надёжно. Несмотря на обледенелость наощупь дерево чувствовалось достаточно рыхлым, что позволяло лезть без особого труда. Собаковолки остались внизу и, окружив сосну, копошились в снегу. Голодно рычали, жадно пускали слюни.