– Це дело! Теперь можно и на охоту.

У Мишки поднялось настроение. О сахаре он уже и думать забыл. Снег продолжал потихоньку покрывать землю. Долго ему не пролежать. Ноябрьские ветры выдували все начисто, оставляя твердую, как бетон, землю черной и голой. Но пока снег лежал, природа превращалась в лесную сказку. На снегу читались следы самых разных ее обитателей. В такие минуты жизнь казалась не такой уж и плохой.

В доме было уже светло и прохладно с ночи. Отраженный от снега свет играл на прокопченных стенах. Надо было начинать день. Мишка резко вскочил и вышел на воздух. В голове шумело от вчерашней самогонки. Он уже забыл, сколько раз зарекался не пить эту гадость. Но в компании с Сухорятами, шебутными и добродушными мужиками из Столбового, отказываться от выпивки было бесполезно. Затылок трещал по швам. Мишка прищурился от яркого света. По свежему снегу бегал Куцый, таская в зубах порванный тапок своего хозяина.

– Куцый! – притопнул на него Мишка. – Ну-ка, дай сюда! Брось, тебе говорят!

Щенок беспечно посмотрел на хозяина и, бросив свою игрушку, зарычал, задрав кверху антенну своего короткого хвоста.

– Эх ты, ошибка природы. – Мишка смачно зевнул и потянулся.

Пес уже крутился у ног хозяина, забыв про свою забаву.

– Что? Жрать, наверное, хочешь? Обойдешься, хватит с тебя вчерашнего.

Щенок преданно смотрел на хозяина, повиливая обрубком.

– Ну, ладно, пойдем, посмотрим, что у нас осталось из жратвы.

Щенок остановился у двери, не решаясь переступить через порог, не один раз получив за это тем же тапком.

– Правильно, Куцый. Собакам в дом нельзя, – степенно разговаривал с щенком Мишка. Он открыл бачок из-под меда, где хранил продукты. На дне лежали две банки тушенки и борща.

– Так. Что у нас имеется, – он взял одну из банок и стал читать вслух. – Изготовлено в Семипалатинске.

Он рассмеялся.

– Хорошо жить стали. Борщ «Чернобыльский». Тушенка вообще черт знает откуда. Так мы с тобой, паря, и до весны не дотянем. – Он захлопнул бачок и поставил обе банки на плиту. Щенок продолжал следить за хозяином с крыльца в открытую дверь.

– Ну что, Куцый, плохи наши дела. Обнищали.

Щенок брякнулся на спину и стал выкусывать в шубе блох.

Мишка тихо рассмеялся.

– Что же ты, сукин сын, вчера Сухоренка укусил? Так и врагов недолго заиметь.

В душе Мишке понравилось, как Куцый охранял свою посудину от захмелевших братьев.

Пес преданно лег у ног хозяина, положил свою беспородную морду на сапог и вздохнул, как человек. Мишка потрепал щенка за ухо и, взяв за шиворот, поднял перед собой. Он посмотрел Куцему в глаза. Щенок висел спокойно, лишь озираясь по сторонам и думая, куда бы смыться.

– Хороший из тебя охотник выйдет, если не задавят или не съедят такие, как дядя Тыква.

Мишка попробовал позлить щенка, отщипывая из шкуры старую вылинявшую шерсть. Даже в таком неудобном положении Куцый задрал верхнюю губу и показал тонкие, как шилья, белые зубы. Мишка рассмеялся и легонько бросил щенка на снег, так чтобы тот приземлился на лапы. Едва Куцый почуял почву под собой, он с ходу кинулся в атаку и вцепился зубами в голенище, возвращая тем самым обиду.

– Пойдем, Куцый, попьем холодненькой водички.

Услышав обращение в свой адрес, щенок отпустил сапог и завилял обрубком. Гордо задрав морду, он побежал впереди хозяина в сторону родника.

Насладившись водой, Михаил спустился к речке. Столбовка, изрядно обмелевшая, и почерневшая на фоне белого снега, тихо проносилась мимо.

– Вот и зима.

Он скинул сапоги и без раздумья полез в ледяную воду, чтобы вытащить «морду».

Вытянув из воды ловушку, он грязно выругался и сплюнул. В корзине трепыхался мелкий хариус и несколько гольянов.