Он даже решил было уйти домой и выкурить ещё одну сигарету, но подумав, всё-таки остался.

К тому времени, когда Бармицев с Раскольниковым принесли на носилках раненного Максима, на веранде уже всё было готово. Аккуратистка Наталья Павловна даже пол успела помыть на скорую руку. А Танюшка Раскольникова принесла ещё два запасных фонарика «Летучая мышь» на батарейках.

Вид несчастного привёл в ужас не только впечатлительных женщин, но и умудрённого жизнью Панина.

– Верка, что это с ним? – Спросил старик испуганным шёпотом.

– Похоже на баротравму, – неуверенно отозвалась Барминцева, – но как он получил её на нашей дороге, и что с этим делать я понятия не имею. Давайте для начала, обмоем кровь и грязь, обработаем, что возможно перекисью, потом, возьмём в холодильнике лёд и обложим ему голову, чтобы уменьшить риск кровотечения. Хорошо бы ещё настой крапивы приготовить.

– Мам, да как её найти сейчас в темноте? – Вздохнула Полина.

– На ощупь, – проскрипел Панин.

Марина Раскольникова уже приготовилась послать вредного старикашку за крапивой, а то и ещё подальше, но тут пришли Валерка с Саней и Андреем.

Женщины засуетились вокруг Андрея, проделав с ним те же манипуляции, которые провели с Максимом, потом предложили ему лечь на диван. Ложиться Андрей отказался категорически, но присел с удовольствием, потому как ноги его едва держали.

На небольшой веранде Барминцевых стало ужасно тесно, но никто не решался её покинуть. Даже собаки, потихоньку пробрались на веранду и постарались спрятаться, чтобы их не выгнали. Гоблин ужался под лестницей на второй этаж, Грей замер, приникнув к входной двери, Агата забилась в щель между столом и холодильником, а Марк Августус Виктурос-пятый распластался на диване рядом с сидящим Андреем. Он совершенно точно знал, что естественная среда обитания шарпеев – это диваны, следовательно, здесь его будет обнаружить труднее всего.

Некоторое время все молчали, потому, что просто не знали, что говорить. Нарушил это тревожное молчание Александр Петрович.

– Значит, вы утверждаете, что ни Заречного, ни Ненаглядова больше не существует? – Сурово спросил он, пристально глядя на ребят – не врут ли.

– В Заречном только церковь сохранилась на окраине, – сказал Санька.

– И цветочки везде, как на кладбище, – мрачно добавил Валерка.

– И ни одного человека, ни в деревнях, ни на трассе, – зябко передёрнула плечами Полина.

– И машин нет, – веско сказал Раскольников.

– И что же нам теперь делать? – Спросила Наталья Павловна.

– Надо подумать, – отозвался Барминцев.

– А чего тут думать? И так ясно – народ будить надо, – решительно заявил Панин.

– Наверно, и впрямь пора. Только непонятно, что мы людям скажем, ведь пока мы и сами не поняли, что к чему, – вздохнул Барминцев.

– Вот вместе и будем разбираться, – сказала Наталья Павловна, – неизвестно ведь, что нас дальше ждёт. Лучше, чтобы все на ногах были и могли действовать по необходимости.

Александр Петрович взглянул на неё с уважением. Обстоятельная женщина. Хорошо сказала. Вот, что значит жена полковника.

– Надо сразу подумать, как сообщить о нашем положении в МЧС, и подготовиться к эвакуации, – Марина Раскольникова прижала к себе дочь.

– Никаких эвакуаций, – рявкнул Панин, – ещё неизвестно, может, мы тут как раз, в самом безопасном месте и есть.

– Не пойму я тебя что-то, Александр Петрович. Это ты о чём? – Удивился Виктор Барминцев. – Это ведь у нас что-то происходит, а в том же Городке или Волоколамске люди и ведать об этом безобразии не ведают.

– Вот сперва убедимся в этом, а уж потом об эвакуации думать будем, – горячо заговорил Панин, – вот ты, Витя, сам посуди, на кой ляд американцам свою бомбу на наше болото сбрасывать.