А мне тогда было восемнадцать. И хотя я трахал каждую, у кого была пара сисек и вагина между ног, Божья Коровка, как женщина, не вызывала у меня никакого возбуждения.

Но это тогда… А теперь Божья Коровка изменилась.

Но это именно она заворожено смотрела на то, как я кончаю светской шлюхе в рот.

Моя собственная мачеха.

Я чуть не сбиваю с ног официанта, который пытается прошмыгнуть в зал с полным подносом.

Я понятию не имею, так ли сильно изменился за время своего отсутствия в России. Я мужик, а не баба, чтобы считать каждую морщинку или седой волосок. Но и прошло порядочно — десять лет. Я просто не мог не измениться за это время, так? Но она меня узнала, а вот я ее — нет.

Именно Божья Коровка снова находит меня. Хер знает как. Как будто теперь мы связаны нашей общей порочной тайной. Она поднимает глаза и безошибочно смотрит прямо на меня через забитый гостями зал.

Сейчас это совершенно другой взгляд.

Совсем не тот, каким она смотрела на меня там, в темном зимнем саду. Равнодушные зеленоватые глаза скользят по моей челюсти, и я машинально чешу ногтями отросшую щетину. Она что-то говорит моему отцу, и тот тоже смотрит на меня.

Ну, я не собираюсь извиняться за свой внешний вид. Я только из аэропорта и вошел через черный ход. Собирался предстать перед отцом и мачехой завтра после их приема, когда приведу себя в нормальный вид, но случайно наткнулся на безотказную Лали.

Я прекрасно знаю, что мне нет места на этом светском рауте, и оказался я здесь только потому, что хотел посмотреть в глаза женщине, которая так завела меня.

Черт возьми.

Отец рад меня видеть. Наверное. Но он все равно хмурится.

Кратко киваю ему и показываю знаками, что иду к себе. Не собираюсь присоединяться к этой расфуфыренной компании, пусть не переживает. Но отец что-то бросает Божьей Коровке. Она бледнеет, но быстро берет себя в руки.

Мягко разворачивается на каблуках и идет через весь зал прямо ко мне.

А вот это уже интересно.

Да как же ее звали, блин? Я про себя, как нарек ее Божьей Коровкой, так и звал. Просто не мог забыть тот горошек на внушительном бюсте и широких бедрах.

Теперь все это куда-то делось.

Впиваюсь взглядом в ее фигуру, пока она, мягко лавируя между гостями, идет прямо ко мне.

Сейчас в ней килограмм пятьдесят, не больше. Она низкого роста, но теперь за счет каблуков и отсутствия лишнего веса, даже это никак ее не портит.

Ее длинная шея напряжена. Губы стиснуты. Темные волосы собраны в изящную ракушку. И я снова не могу отделаться от фантазии, в которой ее серьги вздрагивают и качаются, царапая ее плечи, вовсе не из-за ее шагов, а темные волосы рассыпаны по плечам и голой спине.

Чертовщина какая-то.

На ее лице — маска. Божья Коровка глядит ровно, открыто, не стесняясь того, что только что видела. Похоже, для нее все уже в прошлом. И вообще ничего особенного не произошло.

Она действительно сильно изменилась. Очень. Если бы я встретил ее не в доме моего отца, думаю, уже уложил бы на лопатки. Не понимаю, как законными способами можно настолько до неузнаваемости измениться за каких-то десять лет. Я смотрю на точеные ноги и невероятно высокие каблуки, из-за которых ее икры и подъем стоп выглядят просто охуенно. Иметь такие ноги при таком росте — настоящий подарок судьбы.

Она нервничает из-за моего такого бесстыжего разглядывания и, похоже, злится. Скольжу взглядом вверх по ее бедрам, талии, высокой груди. Теперь это… Возможно, двоечка. А может — просто хороший бюстгальтер.

Сколько ей? Что-то около тридцати трех? Ну, у меня были женщины старше… О чем я вообще думаю?

— С возвращением в Россию, Тимур, — Божья Коровка изображает на лице что-то вроде улыбки.