«А снег, идёт, а снег идёёт. И Опер Главка что-то ждет?! Не надо верить в чудеса, добудь инфу ты сам», – крутилось в голове Варяга, сидящего на совещании в кабинете начальник отдела города Боровска. За окном опять шел снег. Результаты недельной работы были нулевые. Судимые, надзорники, проверенные места возможного сбыта в городе и областном центре, родственники и немногочисленные связи, не добавили ничего нового в дело по убийству ветерана. Участковый доложил по своей линии. Ознакомились с результатами судебно-медицинской экспертизы. Смерть потерпевшего фактически наступила от проникающего ножевого ранения. Всего имелось четыре раневых канала, одинаковой ширины, предположительно ножом. Повреждения нанесены прижизненно. Резаные раны правой кисти и пальцев, возникли от воздействия осколков стекла и отношения к смерти не имели. Повреждения левой лобной части головы, вероятнее всего, возникли от падения с высоты собственного роста и соударения о твердую поверхность, не исключено, что об пол.

Получалось, что у деда в момент ударов в спину, в правой руке находилась стеклянная банка, объемом один литр, которая разбилась при падении человека и порезала ему пальцы. Рядом никакой жидкости обнаружено не было. Пенсионер нес пустую банку? Зачем? Откуда? Кто-то вернул должное? Не понятно. Не официально милиционеры дополнительно осмотрели территорию вокруг дома, поковырялись в снегу и домашнем хламе на участке, но орудие убийства не нашли. Начальник отдела с прокурором подвергли оперов критике, после чего все разошлись. Следующий сбор назначили еще через неделю.

Так прошел месяц. Из дополнительной информации добавились сведения от младшего сына. При встрече он дополнил, что отец дома хранил четыре незарегистрированных охотничьих ружья, патронташ, патроны разного калибра и серьезный охотничий нож. Этих вещей дома не оказалось. Ни марок, ни особенностей или калибров, ни точного количества патронов, ничего известно не было. Изначально старший брат не велел говорить об этом милиции, так как отец владел оружием незаконно. Приняли к сведению. Зарядили лицензионно разрешительную систему города, при общении с охотниками, выяснять, не предлагал ли им кто ружья или патроны? Дополнили ориентировку.

А снег все заметал. Дома, улицы, возможные следы, машины и людей. Падал хлопьями, не спеша, уверенный в своей правоте или валил крупой мелкого помола. Северный ветер кружил этим добром, нагребая шапки на выступающие предметы, а потом вдруг исчезал. Становилось тихо. Холодное солнце, пробившись через тяжелые тучи, бросало свои лучи, и они ярко искрились, отражаясь невыносимым светом от снежинок.

Варяг шел в прокуратуру ломая тяжелыми ботинками структуру льдинок, которые рассыпаясь и крошась издавали скрип. Зябко. Рынок Боровска съежился под тяжестью осадков. Немногочисленные продавцы и покупатели находились в движении. Одни-перемещаясь по своим маршрутам, другие-на метр вправо и обратно.

– Покупайте мёд. Мёд. Липовый мёд! – чей-то женский голос явно находился в движении.

– Дарагой! Купи мёд?! – услышал оперативник совсем рядом, и чья-то рука прихватила его сзади за локоть. Он обернулся.

Зацепившаяся оказалась цыганкой, лет сорока, среднего роста, в традиционном платке, цветастой юбке и каком-то пуховике.

– Купи! Хороший мёд. Не дорого отдам. Две банки осталось, – она вытащила из сумки пол литровую банку, наполненную какой-то желтой составляющей и протянула ему.

Опер Главка мёд не любил с детства. Он отрицательно мотнул головой и пошел дальше. Уйти удалось не далеко. В другой части рынка – картина повторилась. Он даже подумал, не дежавю-ли?! Нет. Эта цветастая коммерсантка была лет на десять моложе предыдущей. В остальном: одежде, манере говорить, прихватке за локоток и пол литровой банке с содержимым, все было аналогично. Освободившись от зацепа, милиционер молча прошел мимо. Пообщавшись со следователем вернулся в отдел.