– Уважаю, – кивнул Ганичев.

– И вообще, не вижу повода не отметить наш отъезд, – Маслов выразительно кивнул на свой чудовищный чемодан, который пока так и не запихал наверх.

– Нам сухой закон Лопатин прописал, – объявил Поливанов.

– А сам сейчас с Сидоровым пьет коньяк, – кивнул Маслов. – Чтоб мы так жили, как они прибедняются. Сатрапы. За это ли боролись?

– Кончай трепаться, – махнул рукой Поливанов. – Спать пора.

– Вот я вижу в этом несправедливость бытия, – завел очередную песню Маслов, открывший свой чемодан и выудивший оттуда тряпичную сумку с припасами, которую водрузил на столик. – Наши конструкторы создали самый первый в мире и самый надежный реактивный пассажирский самолет «Ту-104». И почему мы должны сутки трястись в этом устаревшем виде транспорта?

– Вот будешь генералом – будешь летать как птица. А пока на каждого сыщика самолетов не напасешься, – емко описал ситуацию Поливанов.

– Тем более насчет надежности ты преувеличиваешь, – отметил Ганичев. – Вон, в позапрошлом году под Хабаровском «Ту-104» рухнул, восемьдесят человек погибли. А в прошлом году под Иркутском – тридцать жертв. Раз в год обязательно свалится. А поезд – хоть неторопливо, но дотрюхает. Колеса стучат, курочка вареная, огурчики соленые, яйца вкрутую. Красота…

– Все, спать, друзья мои. Спать, – вставил начальственное слово Поливанов. – Нам еще сутки ехать, наговоримся.

– Против власти не попрешь, – Маслов все-таки титаническим усилием запихал чемодан наверх, а за ним забросил на жалобно скрипнувшую полку свое стокилограммовое тело.

– Ты только полку не обрушь, – предостерег Ганичев, опасаясь быть придавленным. – И сам не упади.

– Моряку из Одессы качка не страшна, – объявил Маслов и уже через минуту сладко посапывал, в очередной раз демонстрируя поразительную устойчивость своей нервной системы.

Весь следующий день за окном тянулись бесконечные леса, полустанки, поля, перелески. Грузовики, легковушки ждали у шлагбаумов, около насыпи толкались местные жители, провожая глазами поезд – пришельца из другой жизни. Поливанов думал, что их провожают взглядом такие же люди, как и он, у которых своя, самая важная для них жизнь. Как у метеоритов: сошлись их траектории в бескрайнем космосе и разошлись навеки. Человечество – это бесконечное вращение таких вот метеоритов, мчащихся по своей траектории.

С утра сотрудников розыска навестили начальники. Маслов был прав – от них на самом деле исходил запах хорошего коньяка. Убедившись, что все в порядке, руководство чинно удалилось в свой вагон.

– Так, может, опрокинем? – не отставал Маслов.

– Да ладно тебе, – отмахивался Поливанов, знавший, что сухой закон он такой – только нарушишь, а потом уже не остановишься.

В командировочных запасах нашлась куча всякой провизии. Каждая жена собирала своего мужа добросовестно, в расчете на всю мужскую компанию. Глядя на продовольственное изобилие, Поливанов уже подумывал, не дать ли послабление коллективу по питейному вопросу. И тут все решилось само собой.

Их вагон был забронирован военной комендатурой, поэтому в коридоре толкались в основном военнослужащие всех видов род, званий и должностей. На станции Агрыз на пороге купе появился полноватый лысоватый подполковник с объемистым чемоданом и спросил:

– К вам можно?

– Заходите, товарищ подполковник, – радушно произнес Маслов. – Дорогим гостем будете.

– Ну, вот и хорошо, – открыто улыбнулся подполковник.

Петлицы на его форме были черные, а эмблемы с танчиками. Вскоре выяснилось, что он начальник штаба полка и возвращается из отпуска – был у матери. Планки на кителе показывали орден Славы и две Красной Звезды. Получалось, что попутчик был вполне себе геройский. И еще танкист, прямо как Поливанов.