– Пссс. Спишь? – спросила я, протиснувшись в комнату. В следующую секунду наступила на что-то скользкое и шмякнулась на пол.

– Фу, что за мерзость, – пытаясь отскрести от ноги липкую скользкую жижу, поинтересовалась я.

Кристиан включил ночной светильник.

– Это мой лизун. Ты вернулась? А я уже думал, что ты не придешь.

– Ну ты умник, ёжки-матрешки. Как же я мимо собак пройду?

– Если я тебе помогу выбраться, ты вернешься снова?

– Зачем это? – осторожно спросила у светловолосого.

– Ты смешная. Мне нравится с тобой общаться.

– Почему это я смешная? – попробовала обидеться на него. – И ничего не смешная.

– Ты говоришь странно, выглядишь смешно, и с тобой весело, хоть и не маленькая. Хочу с тобой дружить.

– Если будешь кормить, то вернусь пожалуй, – согласилась на выгодную сделку. – Выводи меня.

– В семь утра папа закроет собак, и ты выйдешь.

– Ну ты свистульник. Аннулирую нашу сделку. Так я и сама умею. Вот уж договорщик-обманщик, – взглянула на мальчика, стыдно ему не было.

– У тебя не было информации во сколько закрывают собак, и я помогу пройти тебе незамеченной мимо папы, няни и нашей кухарки, которая приходит в семь. Я честный партнер, – выдал свою речь малыш.

– Что мне делать здесь до утра? У тебя дверь в детскую закрывается?

– Я же ребенок. Не закрывается, конечно. Взрослые боятся за своих малолетний отпрысков и несут за них ответственность, – явно копировал чью-то речь Кристиан.

– Вот засада.

– Но я борюсь за свою самостоятельность и становление личности, поэтому дверь мы забаррикадируем.

Делать-то все равно нечего. Соваться к собакам сейчас вовсе не хотелось. Перекантуюсь здесь, а утречком дам дёру.

Мы приступили к сооружению конструкции. По всему видно, что малыш делал это не впервые.

Задействована была детская мебель, игрушки и даже ведро со шваброй.

– Что нам даст эта баррикада по твоему? Дверь-то открывается не в нашу сторону! – заметила я немаловажный факт.

– Мы выиграем время, когда утром войдет папа.

– Или няня.

– Думаю, что папа, когда придет, даст ей денег на такси, и она поедет домой. Он так всегда делает.

– Значит, дом остается пустой? – уточнила я.

Замухрышка был прав, здесь правда живет только семья без прислуги. Если бы он про собак уточнил, цены б ему не было.

– Не считая нас, да, но бояться нам нечего. Папа у меня грозный, слегка нудноватый и любит почитать лекции, но его вида любой злодей испугается, – с особой гордостью заявил Кристиан.

– Считай, что я поверила. Что делать будем? Спать?

– Спать неинтересно. Можем посмотреть мультфильмы, зависнуть в видеоигры или в настолки поиграть, – начал перечислять ребенок.

– И тогда на наши крики и шум придет твоя няня или папа. Меня скрутят буквой зю и сдадут в отделение.

– Буквой зю? – уточнил непонятное ему слово Кристиан.

– Неважно. Плохие идеи. Что за настолки?

Мальчик достал из-под кровати огромный ящик с играми. Чего там только не было: от шахмат до монополии и чего-то совсем неизвестного для меня.

Понятия не имела, как играть в половину из предложенных игр, поэтому начали мы с самой обычной: “крокодил”, потом сыграли в монополию и даже попытались сразиться в карты.

Но детский организм не привык не спать ночь напролет, и очень скоро Кристиан уснул. Причем уснул на мне. Прислонился и вырубился.

Приняла позу поудобнее и тоже задремала. Дотянуться до светильника не удалось, поэтому спали с включенным светом.

Не скажу, что мне было удобно, но в жизни приходилось спать и в более не комфортных условиях.

А так, удобный матрас, мягкая подушка и сопящее тельце вместо бонуса. Умудрилась даже укрыть нас, скинув карты на пол.