Лето 1982 года, Москва

Машина председателя КГБ остановилась у здания легендарного гастронома «Елисеевский», теперь именуемого «Гастроном №1» на Кузнецком мосту. Следом, скрипя тормозами, подъехали и припарковались еще три машины с охраной. В мгновение ока площадка перед магазином оказалась заполнена людьми в серых костюмах, которые оттесняли прохожих и покупателей от входа, расчищая дорогу едва различимой фигуре старичка в пальто и в шляпе. На улице было лето, но одет он был по-зимнему – непрекращающиеся болезни не давали покоя старому измученному организму. Зеваки на улице, хоть и силились прорваться сквозь кордон, не могли этого сделать, а вот некоторым покупателям в магазине это удалось. Сразу понеслось по толпе «Андропов, Андропов», и вот уже бабки и тетки с авоськами кидаются едва ли не наперерез знаменитому покупателю, решившему почтить личным присутствием не менее знаменитый магазин.

– Товарищ Андропов, как мы рады, как рады! – кричат они.

– Юрий Владимирович, как там Леонид Ильич? – доносится из толпы.

Только товарищ Андропов не спешит им отвечать – не за этим он сегодня здесь появился. Он внимательно осматривает витрины, не переставая удивляться обилию товаров, об отсутствии которых только час назад говорил с трибуны здания на Старой площади Генеральный секретарь. Замдиректора магазина подлетела было к процессии, но была отправлена восвояси – председатель КГБ привык сам во все вникать и сам во всем разбираться, провожатые в магазине ему без надобности.

Юрий Андропов

– Ты подумай, – обратился он к своему заместителю Чебрикову. – Тут же настоящий рог изобилия пролился. Чего только нет!

– Так это только здесь. В остальных магазинах шаром кати. Да и потом – здесь не все на полках лежит.

– А где же остальное?

– В столе заказов, в подвале. Оттуда и Чурбанов, и Галина Леонидовна, и Щелоков, и Гришин отовариваются. А здесь через полчаса ничего не будет – разберут. Следующий завоз будет через пару дней, так что понимаете теперь, почему такое столпотворение…

– И все же, как я понимаю, в этом магазине лучше, чем в остальных?

– Так точно.

– Почему же я раньше ничего про него не слышал?

– Так вы и не так живете, как все вышеперечисленные. По столам заказов не бегаете, получаете госпаек и никаких излишеств. А сюда приходят любители жить на широкую ногу. Из высоких кабинетов, имею в виду.

– Все равно не пойму… В одном, отдельно взятом, магазине такое изобилие процветает. Значит, можем мы решить продовольственную проблему, можем?!

– Выходит так, – пожал плечами Чебриков.

– Так чего не хватает?

– Организации и…

– …мозгов! – резко прервал его начальник. – Учиться всем нашим дуракам надо у такого руководителя. Как его звать?

– Соколов Юрий Константинович.

Андропов замер как вкопанный:

– Юрий Константинович?

– Так точно. Ударник коммунистического труда, лауреат Ордена Ленина, Герой Советского Союза.

– Вот даже как?!

– В войну получил, воевал на Втором Белорусском.

– Ты подумай. А родом он откуда, не знаешь случайно?

– Из Ярославля вроде.

– Вроде или точно?

– По-моему, оттуда.

Не помня себя, товарищ Андропов покинул магазин. И всю дорогу до дома вставали перед его глазами картины из собственных воспоминаний…

Лето 1941 года, Ярославль

Солнце в этот день светило для 9-классницы Ольги Насоновой особенно ярко. Она проснулась в бодром и веселом расположении духа, рано так, что, кажется, еще не рассвело, собралась и с первыми петухами отправилась в райком комсомола. Сегодня она получала первый в жизни важный документ – комсомольский билет. Сколько радости, светлых и больших надежд, и в то же время ответственности свалилось на нее в этот день – одной точно не справиться.