Она заметила, как Воче смотрит на неё с обожанием и лаской.

– И голову не теряй. Я такое тысячу раз видела. Сначала ты будешь заигрывать со мной и как бы случайно касаться. Затем горделиво будешь призирать меня. Потом будешь злиться, не получая от меня взаимности. Ты захочешь мне сделать очень больно. И наконец, ты сдашься и будешь унижаться. А потом вздёрнешься, проклиная свою жизнь.-произнесла Лилит очень холодно.

Воче опустил голову.

– Ты сразу растоптала всё. Какая уж тут еда? -грустно простонал он.

Лилит грубо подняла его лицо за подбородок, захватив всё его внимание.

– Не надо считать себя чем-то большим. Ты такой же как все. Твой ум чист. И умрёшь ты, зная, что в твоей жизни была одна безумная преступница. Вы людишки, любите драматизировать. Знала я много разных…, и все ломались они от безумия своего. И те были словно высечены из камня. -ещё более холодно произнесла она.

Он смотрел на неё с теплотой и надеждой. Она презрительно отошла к костру, схватила несколько прожаренных ящериц и бросила ему.

– Мужчины. Ты про своего брата забыл уже? Нам в Олеут ещё столько идти. А у него блуд на уме.-проворчала она.

Воче почему-то развеселился и стал жевать ящерицу.

– Я выздоровею и наберусь сил. Я спасу брата. Я сделаюсь достойным тебя. Мне всё равно кто ты. Для меня ты-лучшее что я встречал в своей жизни.-заявил он, старательно пережёвывая мясо.

Лилит удивлённо посмотрела на него и прислонила руку к своей щеке.

– Очередной влюблённый сумасшедший… Сама виновата… -прошептала она обречённо, глядя на тлевшие ветки в костре.

Фуоко вскрикнул от боли. Его руки, привязанные к железной решётке ограды, не могли закрыть тело от ударов плетью. Здоровяк сидел напротив в кресле, попивал вино из глиняного кувшина и периодически наносил удары плетью по пленнику.

– Заткнись! Не видишь, я думаю! -раздражённо приказал он.

– Я прошу, не надо! -взмолился Фуоко.

Здоровяк подпёр свою голову рукой.

– Надо -не надо. -задумчиво произнёс он.

Из дверей во двор выбежал взбудораженный и запыхавшийся человек в лимонном плаще.

– Кулак, слышь! Домишко то не богат. Здесь змеелов только. Долго мы его пытали. А богатств нет. Зато шмоток у него полно.-разочарованно сообщил он и покрасовался перед здоровяком лимонного цвета обновкой.

Кулак устало вздохнул и хлестнул Фуоко по лицу. Фуоко взвыл.

– Ну вот шмотками и возьмём, Бершень. А змеелова прикопайте недалеко от дома. Пропал и пропал. -приказал он.

Кулак ещё раз хлестнул Фуоко по лицу. Бершень скривился, почувствовав всю боль удара будто бы на себе.

– Кулак, тебе зачем этот крысёныш? Придуши его наконец.-поинтересовался Бершень.

– Ты что ли полезешь к Солевой смради? -с вызовом спросил Кулак.

Бершень замер. На его лице расцвело осознание. Он замотал головой.

– Вот, для чего мне нужен этот крысёныш.-прокряхтел здоровяк и расплылся в самодовольстве.

Фуоко задрожал. Сочетание слов «Солевая смрадь» его испугала. А скорее, потому что он увидел ужас в глазах Бершеня. Кулак усмехнулся.

– Правильно боится, крысёныш. Мутузить его несколько дней. Но… не до смерти. Железом калёным пройдитесь по нему.-распорядился Кулак.

Он гордо вскинул голову к небу и протяжно произнёс: «Старый Клюка мне завещал перед смертью. Он умолял меня спасти его из той рытвины, в которую влетел тогда. Стражники нагоняли нас. Ему грызли ноги жуки. Он бы пообещал мне все богатства мира в то мгновение. И он заговорил. «Только чистый, непорочный пройдёт. Он должен пройти испытание страшной боли. И Солевая смрадь отдаст ему снедь величия. Лизнёшь и ты поймешь, что всесилен. При каждом поглощении снеди будешь ты терять себя, но приобретёшь больше. «Эти слова поразили меня тогда. Я понял, что это то, что я хочу. Богатство, всесилие. Вы же будете моими братьями. Я поведу вас. Клюку я тогда втоптал в рытвину. Он был слишком слаб и стар для этого. Кроме того калека.»