Благо отвлечься есть на что. Рассматриваю буйные зеленые растения на обочине дороги, пока мы едем на машине к причалу, а потом с яхты – бескрайние лазурные морские просторы.

На тот самый необитаемый остров мы прибываем на закате. Глядя на лиловый отсвет прячущегося за горизонтом солнца, я еще как-то держусь. Но стоит сконцентрироваться на густых темных джунглях, невольно вздрагиваю.

К счастью, Даня этого не замечает. Он перебрасывает с яхты на бетонный причал чемоданы. А после поворачивается и проделывает нечто подобное со мной.

Хочется дать заднюю, уйти в отказ и взмолиться об отеле. Любом! Пусть самом паршивом. Лишь бы были крыша над головой и какие-никакие стены.

Но я ведь не сдаюсь.

Едва подошва моих сандалий касается бетона, я разворачиваюсь и иду в сторону проклятых джунглей.

В душе, в мозгу, в глазах – сплошной ужас.

Один раз позволяю себе оглянуться. Смотрю на Даню и офигеваю пуще прежнего. Он катит по бетону наши чемоданы и насвистывает! В белых брюках, модной брендовой рубашке с пальмами и своих чертовых Прада шагает на таком подъеме, словно мы не в дикую чащу выживать тащимся, а в лакшери-отель отрываться!

Маньяк… Точно маньяк!

Обнаружив на берегу дощатую тропинку, я зачем-то срываюсь на бег. Сердце бешено бахает в груди, стоит оказаться среди деревьев. Ощущение, что вот-вот разорвется от натуги. Но я не останавливаюсь. Несусь на полной скорости, пока не упираюсь… Пока не упираюсь в примитивное жилище, выстроенное из каких-то бревен и пальмовых листьев!

– Блядь… – шепчу с непонятными мне самой эмоциями.

Крыша, стены… Есть!

Судя по огромному резервуару, который находится справа от хижины, должна быть и вода. Возможно, даже душ и туалет!

– Куда ты летишь, Марин? – отчитывает подоспевший Даня.

Оборачиваюсь к нему. И в который раз за сегодняшний день теряюсь в своих ощущениях.

– Я быстрее тебя, – выдыхаю первое, что приходит на ум. – Всегда.

– Ты, блядь, быстрее своего ангела-хранителя.

– Угу… Это какой-то квест, Дань? Сколько ты заплатил за этот «люкс»?

Шатохин сверкает шикарной белозубой ухмылкой. В темноте она кажется особенно яркой и впечатляющей. Мое сердце вздрагивает и отчаянно сжимается.

– Дохрена, Марин. Так что измываться над тобой планирую порядочно. Всласть!

– В тебе нет ни черта порядочного!

– Как и в тебе, Динь-Динь.

Динь-Динь… Зачем он так называет?! В груди моментально тепло разливается.

И я… Боже, на глаза наворачиваются слезы.

– Здесь есть какие-то камеры? – сиплю, часто моргая. Дыхание срывается, но мы оба это игнорируем. – Нас записывают, Дань? Следят за нами? Это какое-то реалити-шоу? Признавайся! – верчу головой, в попытках отыскать на одной из пальм мигающие огоньки видеокамер.

Шатохин громко смеется.

И я… От этих звуков у меня сводит желудок и перекручивает все внутренности.

Машинально отступаю в сторону, едва Даня направляется к двери.

– Никаких камер, Марин. Карьера порнозвезды – не то, о чем я мечтаю, – толкая это, нагло скользит по моему телу взглядом. Поднявшись к лицу, и вовсе дерзко подмигивает.

– А о чем ты мечтаешь? – спрашиваю быстрее, чем успеваю подумать.

Шатохин замирает. Я тоже. Всем телом цепенею. Пытаюсь тормознуть и ощущения. Тщетно! Внутри что-то лопается и заливает кипятком грудь. Ошпаривает, заставляя содрогнуться. С головы до ног покрываюсь мурашками.

Возможно, где-то в кустах или на дереве таится смертоносный хищник. Мне бы оглянуться, но я не могу оторвать взгляд от Даниных горящих глаз.

Вокруг нас столько пугающих звуков расходится, а я улавливаю лишь его тяжелый вздох.

А потом… Темноту рассекает глухой хрипловатый шепот: