Женщина в черном одеянии незаметно подошла к торговке.

– Мне букет весенних ландышей, – тихо попросила она.

Посмотрев на покупательницу, Марька почуяла что-то неладное и на всякий случай сказала:

– Да какие могут быть ландыши в марте!

– А вот такие! – И женщина, резко скинув с головы черный платок, в упор посмотрела на Марьку и в упор спросила.

– Не узнаешь, обманщица?

– Ой! – испугалась Марька и от страха еще плотнее закуталась в теплый платок.

– Мне нужны ландыши! – сказала женщина. – Не достанешь, пожалеешь!

– Да откуда же я вам их возьму?

– Откуда хочешь.

Марька что-то прикинула в уме, а потом деловито сказала:

– Подожди.

Пошарив под прилавком, она снова взглянула на женщину, опять о чем-то подумала и громко позвала:

– Вадик!

На ее зов к ней подошел маленький вежливый таджик с пушистыми изогнутыми дугами бровей и бронзовым смуглым лицом. Одет он был в легкую синюю курточку, а на голове у него красовалась вышитая тюбетейка. Видимо, его не пугала переменчивая московская погода, а может, он жил где-нибудь в подвале со своими соплеменниками, и его вещи сгрызли пронырливые мыши.

– Да, Марья Ивановна, – вежливо поклонился Марьке таджик.

– Ты, кажись, вчера тут продавал первые ландыши. Всю торговлю мне перебил.

– Так точно, Марья Ивановна.

– Все продал?

– Нет.

– Так скорее неси, что осталось.

– Слушаюсь, – поклонился таджик и исчез. Через минуту он вернулся с небольшим букетом белых ландышей.

– Это все, что у тебя осталось? – грозно прорычала Марька.

– Ой, не губите бедного таджика! – задрожал парень. – Больше нет ничего!

– Давай сюда букет, – примирительно сказал женщина в черном. Таджик захлопал темными ресницами, но не двинулся с места.

– Делай, что тебе говорят! – заорала Марька и выбежала из-за своего цветочного ларька. Ее глаза горели, челюсть тряслась от ярости, а рука уже поднялась, чтобы ударить непослушного гастарбайтера. Трясущийся от страха парень быстро сунул женщине в черном букет и пропал.

– Беда с этими чурками! – в сердцах пожаловалась Марька, но черная фигура женщины уже удалялась по дорожке, ведущей в сторону проспекта Мира.

– Эй, девушка, а деньги? – нагло крикнула Марька, но что-то вспомнив, мгновенно стихла. Она долго провожала взглядом темную фигурку, пока та не растворилась в падающем снеге.

– Все! – сказала вслух Арина, смахнула с потного лба волосы и…вышла из образа «дамы в черном». Ей было приятно снова почувствовать сладость скоморошества и ощутить дыхание публики, пусть даже и рыночной. На душе стало легче, как будто бы кто-то взял и снял постоянно давящую ее тяжесть. Сыграв этот, в общем-то, ненужный и претенциозный спектакль, Арина почувствовала некоторую уверенность в себе, и ее уже не так пугало предстоящая встреча с таинственным Лукой. Она сыграла. Сыграла хорошо. Только на рынке.

«И все-таки я окрутила я эту торговку и заставила ее плясать под мою дудку!» – подумала Арина и, посмотрев на букет, улыбнулась свисающим бахромой цветам, которые белой пеной струились из-под продолговатых зеленых листьев.

– Куда едем? – раздался откуда-то сбоку глуховатый мужской голос.

Арина повернула голову и увидела припаркованный белый Пежо, за рулем которого сидел молодой светловолосый парень в темных очках.

– На Пятницкое кладбище.

– Так это же совсем рядом, – удивился парень, – хотя …. Садитесь, мигом домчу!

– Я не останусь в долгу. Поехали. – И Арина, словно бабочка, впорхнула на заднее сиденье.

Мельком взглянув на черное облачение Арины и плачущий букетик белых ландышей, парень строго сказал:

– Я не возьму лишнее.

Арина откинулась на спинку сиденья, расстегнула полушубок, смахнула с глаз упрямую прядку волос, посмотрела в окно и только сейчас заметила, что на улице шел снег.