Испуганная стройняшка Бэтси, которая кстати, и вправду обладала фигурой совсем юной девицы, сделала шаг и предстала перед мисс Глоу. Последняя откровенно оглядела девушку, а затем, озвучив свои выводы фразой: «Какая безвкусица, эти кружева на панталонах!» – покинула комнату.

Вечером того же дня Билл встретился со Сьюзен Глоу. Хозяйка хорошо относилась к постояльцу, считалась с его финансовыми трудностями и даже согласилась разговаривать с ним после случившегося. Уговор между ними был таков:

– Никаких девиц, Уиткинсон! В этой комнате была и будет только одна женщина, и она сейчас перед тобой! Если я узнаю о том, что из окон доносятся крики разврата, я прекращаю с тобой сотрудничество. Исключение только для четырехлапых проходимцев.

Уиткинсон подошел к мисс Глоу и, склонив голову в знак покаяния, начал издалека.

– Хороший денек, мисс!

– Денек то, может, и хороший, но не для лгунов и развратников!

– Я могу хоть как-то искупить вину перед вами? – в надежде на снисхождение произнес подсудимый.

– Конечно, можешь, фунтами, мне нужны мои фунты!

– Мисс Глоу, я прошу вас немного подождать, я думаю, в скором времени все наладится.

– В каком это времени, обманщик? У Большого Бэна уже нет сил, как и у меня. Вешай лапшу своей выстроганной девице! Кстати, как ты ей представил меня?

– Я сказал, что вы моя глубоко верующая мама.

Сьюзен начала сильно кашлять, но не от болезни, а от неожиданности, ведь паршивец представил ее в качестве матери. Кашель не останавливался, а лишь усиливался. Стало казаться, что она вот-вот потеряет сознание. Билл похлопал старушку в области спины, пытаясь остановить ее страдания.

– Гор..ла, гор..ла, – пыталась сквозь кашель донести что-то мисс Глоу.

– Где горело, что горело? – никак не мог разобрать Уиткинсон.

– Горилла! – прекратив кашлять, отчетливо и громко произнесла Сьюзен. – Несчастная тупица, ты горилла! Разве можно так стучать даме по спине! Где твои манеры, Уиткинсон? Ох и расстраиваешь же ты меня.

Постепенно мисс Глоу начала остывать и через минуту, взглянув на Билла, увидела, как он со стыдливостью и сожалением смотрел на нее. Словно ребенок, слопавший припрятанную шоколадную плитку и заруганный после этого родителями.

– Ну хватит, хватит смотреть на меня, как в первый раз. Ты специально, Уиткинсон, хочешь вызвать во мне жалость? Наверняка твоя физиономия страдальца натренированная и тебя нисколько не мучает совесть! За выходки с этой девицей, за просрочки в оплате, за то, что чуть не сломал мне позвоночник! – голос хозяйки стал набирать силу. Билл захотел на черное полотно своих ошибок нанести светлое пятно оправдания.

– Мисс Глоу, я ценю ваше ко мне отношение и никогда не мог бы подумать, что вы обладаете таким терпением и состраданием! Правда, мне стыдно за свои проблемы и неудобства, доставленные вам визитом молоденькой мисс, но я прошу вашего одобрения для возможности реабилитироваться. Как я могу искупить свою вину?

Билл бил в яблочко! Нарочно или случайно, но сегодня он играл на струнах сердца своей престарелой хозяйки апартаментов. Милосердие, сострадание, великодушие – все те, кто находил, откапывал или подбрасывал эти качества в копилку Сьюзен Глоу, могли ожидать таяния вековых ледников. Мисс Сьюзен в очередной раз недовольно фыркнула.

– Опять простить, опять простить. Наверное, это мое призвание – прощать! – чуть слышно пробормотала мисс, подняв голову и устремив взгляд в небо.

– Завтра я направлю за тобой кучера, поедем к моей знакомой, у неё идет ремонт крыши. Как раз там и сгодятся твои рабочие руки. Только не вздумай облажаться! Заранее советую тебе унять свой пыл парень! Я видела, как кухарка сушила после стирки свои кружевные панталоны!