– Понятно. Тогда с тестом пока суетиться не будем, разберёмся на следующей неделе, – я не сразу поняла, о каком тесте идёт речь, но потом догадалась, что он имеет ввиду тест-ДНК.

– А это не опасно для ребёнка? – я даже руку невольно положила на живот.

– Узнаем, – не стал спорить Андрей. – Если да, то сделаем после рождения, не вопрос.

Похоже, он вообще всё просчитывал наперёд, ничто не могло его вывести из равновесия. Мне есть чему поучиться.

– Но хотя бы вещи можно забрать? Не буду же я в одном и том же ходить всегда, – решила я перевести тему.

– Конечно, сейчас вызову Егора и поедем, – согласился Краевский и ушёл переодеваться.

Водитель Андрея был невозмутим, и я со своими попвтками ввглядеть непринуждённо смотрелась бледно. Такое ощущение, что и Краевский, и его сотрудники постоянно проходят тренинги по сохранению внешнего спокойствия.

Но, когда мы подъехали к дому, то выражение лица Андрея буквально кричало: "Я знал, что всё плохо, но не знал, что настолько". Тем не менее, он ничего говорить не стал и в квартиру поднялся со мной. И даже увидев в лифте свеженачерканное граффити, которое не успели ещё замазать, он не стал выражать своё миллиардерское негодование.

– Я быстро, – сообщила я, как только мы оказались в квартире.

На самом деле, думала я в основном о том, что у меня только одна сумка, предназначенная для коротких поездок, но никак не для всего моего гардероба, пусть он и не был особо шикарным.

– Собирай только самое необходимое, нет смысла таскать все вещи, – заявил Андрей. Он, видимо, имел ввиду то, что мои вещи недостаточно хороши для его миллиардерского логова.

Я фыркнула, но спорить не стала. Я ещё недостаточно оправилась от вчерашнего, чтобы в полную силу отстаивать независимость.

– Тогда подожди на кухне лучше, – я решила, что чуть больше стресса пойдёт ему на пользу. Пусть посмотрит, что я ещё несколько дней назад не помыла посуду, и теперь она лежит там грязная. Для него такое будет шоком, не у всех есть домработница. Ужас!

Пока я ползала по шкафам и собирала всю домашнюю одежду, какую можно и пыталась найти свои любимые джинсы, то не слышала даже шума воды на кухне. Но когда я пошла туда, чтобы всё-таки посуду эту вымыть, то обнпружила картину, которая убила меня наповал.

Неловко и сосредоточено Андрей отмывал кастюлю от каши.

– Эй, давай я сама, ты чего, – наконец отмерла я, но мужчина только выключил воду, продемонстрировал мне чистые кастрюлю, тарелки, кружки, ложки и вилки.

– Я уже всё, – кажется, он был даже горд собой, но я всё ещё не могла уместить у себя в голове образ бизнесмена, входящего в списки богатейших в стране, который мыл посуду на кухне в моей однушке.

– Офигеть, – выдала я. – Ты умеешь мыть посуду?

– И строить двигатели, – усмехнулся он, – А где у тебя тут полотенце?

Я дала ему полотенце, а сама поставила вымытую посуду в шкаф.

– Теперь можно ехать? – спросил он, и я кивнула на автомате.

Чёрт, кому расскажешь, не поверят… Но рассказывать я никому не собираюсь.

Уже в машине я вспомнила про Настю и решила написать ей. Она была онлайн и тут же порадовалась, что со мной всё в порядке.

А когда я спросила, что такого срочного слушилось, что она мне названивала, то узнала, что мой бывший ей писал и просил узнать, готова ли я его простить.

Посоветовав послать Пашу нахрен, я получила в ответ скрин, где он душевно рассказывает о том, как ошибся, но теперь сожалеет… У меня, может, и дрогнуло бы что-то, но я при всём желании не смогла бы дать ему второго шанса, потому что поезд ушёл довольно быстро.

Настя, к моему разочарованию, уговаривала меня хотя бы выслушать Пашу, но я стояла на своём.