Адель столько всего пропустила в жизни малышки: и зубки, и первые шаги, и первое слово «мама» и даже «Буся»! Буся – сокращенно от бабуся, так я ласково называла бабушку. Агнесс услышала это и подхватила, упорно говорила Буся.

Прозвище само собой прикипело к малышке. Теперь она только на него и отзывалась. Редко реагировала, когда ее называли вычурным именем Агнесс, которым ее наградила сестра.

Я чувствую себя ужасной сестрой: я должна хотеть Адель счастья, а сама думаю лишь о том, что Адель может забрать Буську, мою Буську, а я столько всего с ней пережила и стольким пожертвовала, даже бросила учебу мечты в универе, куда поступила на грант…

Я эгоистка, наверное. Нужно как-то с этим бороться. Со страхом думаю о том, чтобы инцидент с Крестовским и шумиха вокруг этого закончились скорее, чем Адель выйдет из клиники.

Сестра живет в клинике, будучи оторванной от социальных сетей и выхода в интернет. Там своя система лечения, довольно жесткая, но действенная! Несколько звезд отечественного шоубиза излечились от пагубных пристрастий и встали на новые рельсы в жизни. Даже телеков нет, чтобы не было соблазнов, пациентов просто водят в кинотеатр, на сеансы, созваниваться можно строго в определенное время…

То есть Адель еще не знает о передаче «Завидный холостяк» и участии в ней Крестовского. И дай боже она никогда не узнает, что я столкнулась с отцом ее малышки и вынуждена пойти с ним на свидание. Я даже боялась представить, какой была бы реакция прежней Адель. Сейчас из общения по телефону у меня сложилось впечатление, что сестра сильно изменилась, стала спокойной, умиротворенной, доброй…

Надеюсь, что это действительно так.

– Бусь, давай кашу?

– Не-а! – хихикнула проказница и размазала ложкой по детскому столику.

– Я сама все съем! – пригрозила ей и нырнула ложкой в чашечку со львенком, загребла кашу и изобразила крайнее наслаждение.

Рисовую кашу я терпеть не могла! Но чего не сделаешь ради малышки?! Буся застыла, хлопая длинными ресничками. Увидев, как я снова тянусь к ее каше, малышка решительно двинула тарелку в свою сторону и принялась возюкать в ней ложкой. Иногда мимо своего рта, вся мордашка запачкалась в каше, но хитрость удалась. Малышка ела, это главное. Пока она заканчивала с кашей, я помыла грушу, нарезала дольками.

– Дай-дай-дай! – потребовала Буся, сжимая и разжимая пальчики в кулачок.

– Сначала съешь кашу.

Буся надулась, начала похныкивать и ерзать на детском стульчике для кормления. Я посмотрела, что она почти всю кашу съела и решила не заставлять ее. Вытерла мордашку, сняла слюнявчик, дала мелкой шалопайке грушу, отправила играть в зал под любимый мульт и только после этого устало шлепнулась на стул.

Мой чай остыл. В нем уже плавала коричневая пленка. Вот так всегда с Бусей! Забегаешься, кушаешь на ходу. Иногда по три раза прерываясь и возвращаясь к одному и тому же приему пищи. Только я разогрела чай в микроволновке, как раздался звонок от бабушки. Она уезжала на похороны двоюродного брата и должна была вернуться со дня на день.

Честно говоря, без нее я совсем вымоталась: Бусю надо было отвозить к няне, потом бежать на работу, успевать заглянуть в магазин, за продуктами, приготовить поесть, перестирать кучу вещей… Когда бабушка была дома, мне было гораздо легче! Так что я ждала ее возвращения с нетерпением.

– Привет, бабуся, – бодро отозвалась я в телефон. – Мы по тебе соскучились, когда приедешь?

– И тебе доброе утро, красавица. Почему ты не сказала, что участвуешь в модной передаче про холостяка?

Черт.

– Ба, откуда ты знаешь? Ты же там, в селе…