– Я сказал ей, что ты беременна и предупредил, чтобы она не трепала тебе нервы, но, если решит всё-таки пообщаться, звони, – предупредил Краевский. 

– Вряд ли у меня получится всегда звонить тебе, тем более, когда рожу. Она, наверное, будет проявлять интерес к внуку. 

Он подумал и кивнул, больше говорить ничего не стал, и тоже начал рассматривать пейзаж. 

– Ты хочешь ребёнка? – вдруг спросил он. 

Я вскинула брови, посмотрев на него вопросительно. 

– Тебе не кажется, что это странный вопрос, учитывая, что я на третьем месяце уже? – я не сдерживала сарказма. 

– Мы оба знаем, что ты не планировала его и хотела избавиться, – Андрей вот не веселился. – Поэтому я тебе хочу сказать, чтобы ты подумала о том, готова ли ты стать матерью. 

Я возмущённо вздохнула, не зная даже, как реагировать на его слова.

Почему мужики никогда не понимают, что сделать аборт и отказаться от уже родившегося ребёнка – абсолютно разные вещи? 

– Я просто хочу, чтобы ты знала, что, если тебе материнство будет в тягость, ты можешь стать воскресной мамой, например. 

Я постаралась успокоиться, но у меня плохо получалось.

– Я не собираюсь становиться воскресной мамой, – проговорила срывающимся голосом. – Я решила не делать аборт ещё до того, как ты явился, и, знаешь, я собиралась рассчитывать только на себя! 

– Не нервничай, – Андрей усмехнулся, чем выбесил меня ещё больше. – Я сказал это, чтобы избежать неприятностей. Если ты хочешь быть с ребёнком – то будешь, но под моим присмотром, конечно. Нет – оплачу тебе восстановление после родов, как и в первом случае, и ты будешь свободна. Я не хочу, чтобы ты всю дизнь изображала из себя страдалицу, привязав себя к ребёнку, который тебе не нужен. 

– Ещё пара слов, и я тебя возненавижу. Повторяю тебе: я решила оставить ребёнка и без твоего вмешательства. И, знаешь, ты так со мной разговариваешь, будто я тебе что-то должна! 

Под конец я уже не говорила, а кричала. Андрей смотрел на меня удивлённо. Если он сейчас скажет, чтобы я не нервничала, то придётся перегрызть ему глотку. 

– Я рад, что ты так реагируешь. Но, Зоя, мне тоже не очень-то приятно осознавать, что ты могла просто сделать аборт, ничего мне не сказав. Хотя у тебя такая возможность была, – он, в отличии от меня, не кричал, но голос его был твёрдый, даже пробирало слегка. 

– В твоей жизни ничего бы не изменилось, – я посмотрела ему в глаза. – У тебя могут быть все деньги мира, но вынашивать и рожать ребёнка мне. И я бы никогда не решилась на это, ни за что на свете, если бы не поняла, что этот ребёнок мне нужен. 

Наша склока ходила по кругу, я не видела смысла её продолжать. 

– Я вообще не хочу жить в твоём доме, я хочу продолжить свою работу, но, чёрт, я здесь! Компромисс! Давай, я буду здесь, раз тебе так спокойнее, а мне и ребёнку безопаснее, а ты не будешь делать вид, будто это только твой ребёнок, – на это Андрей ничего мне не ответил, чему я была несказанно рада. – И, раз уж я тут, мне нужна своя комната. 

– Конечно, – буркнул он и вышел в коридор. 

***

Все выходные я просидела в комнате, лишь изредка выходя поесть. У Андрея был штат приходящей прислуги, так что, мне оставалось только есть еду, даже тарелку со стола за мной убирала кухарка. 

В понедельник, едва не разрыдавшись, позвонила Павлу Петровичу и сообщила, что увольняюсь, но перед этим требую свой оплачиваем отпуск. Он удивился, начал уговаривать не рубить с плеча, но я, осозновая, что от меня ничего, в общем-то, и не зависит, начальнику нахамила, за что мне потом было стыдно. Но он хотя бы перестал меня уговаривать остаться.

Во вторник позвонила Катя, и я поняла, что буквально за полторы недели, что мы не виделись, моя жизнь так изменилась, что даже по телефону всего не объяснишь. Сестра спрашивала, что будем дарить маме на юбилей, и я поняла, что про юбилей этот совсем забыла. А ведь он уже в пятницу!