– У тебя нет запасной одежды? – Максим Валерьевич задумчиво смотрит на меня и ерошит волосы пятерней. – Может, у Наташи есть?

– Если бы у меня было что-то запасное, свое, то я бы не надевала маленький пиджак. Это Наташин пиджак, – я показала на расходящийся на груди предмет гардероба. – Полагаю, вся остальная одежда будет сидеть на мне примерно так же.

– Сейчас что-нибудь придумаем, – мужчина радостно улыбнулся. – Примерь мою рубашку.

– Что? – я нахмурилась и с непониманием посмотрела на Белова.

– Раздевайся! – скомандовал Максим Валерьевич, а сам пошел к нише, где был шкаф. Он извлек оттуда кипенно-белую рубашку и радостный принес мне. – А ты что еще одетая? – мужчина вопросительно приподнимает брови.

– Максим Валерьевич, я не знаю, за кого вы меня принимаете, но раздеваться перед вами я не буду, – на щеках и так красные пятна от смущения. – Я не такая.

– Я отвернусь, – мужчина закатил глаза. – Но хотел бы уточнить, что сейчас ты выглядишь еще более провокационно, чем если бы разделась до белья.

– Это вам так кажется, – ответ получился скомканным каким-то. – Вы предлагаете мне надеть вашу рубашку.

– Наедине обращайся ко мне на “ты”, – командует Белов.

– Почему? – я беру в руки его рубашку. Кажется, что ткань даже хрустит, словно накрахмаленная.

– Чтобы привыкла. А то как начнешь мне “выкать” перед мамой моей, и весь план коту под хвост, – объясняет босс.

– Я переоденусь в туалете, – стараюсь держать рубашку так, чтобы прикрыть себя.

– Хорошо, иди в туалет, – Белов явно недоволен. – Слушай, а ты что так комплексуешь? Вроде ж фигура неплохая, – раздается мне вслед, а я лишь ускорилась после его слов. – Ладно, ладно, не смущаю, а то ведешь себя как девственница. Хотя моей маме твоя скромность понравится. Она у меня старой школы.

Я захлопнула дверь туалетной комнаты и прижалась к ней спиной. Ну да, я веду себя как девственница, потому что я ею вообще-то и являюсь. И еще ни перед одним мужчиной голышом не показывалась. И в таком откровенном виде меня видел только мой новый начальник.

Умыла лицо прохладной водой, чтобы хоть немного снять тот жар, что обжигал щеки, и посмотрела на себя в зеркало. Да уж. Вид у меня такой, словно я только что грешила, при том по полной. Хотя это лишь мое предположение, какой у меня будет вид в этом случае. Но лихорадочно блестящие глаза, всклокоченная прическа, горящие нездоровым румянцем щеки говорили о многом.

Постаралась успокоиться и перевести дух. Ничего же смертельного не произошло. Ну схожу на семейный ужин, ну поулыбаюсь я маме своего босса и скажу, что люблю его больше жизни. И на этом все. У меня еще две недели практики, и все, я свободна как птица. Подготовлю документы заранее и подпишу тоже заранее, чтобы Максим Валерьевич не передумал или еще какое-нибудь новое условие не выдвинул. И все. Ни мама, ни ее подруга-кадровичка ничего про мою небольшую авантюру не узнают. Я же всегда была примерной и правильной девочкой, никто ничего этакого и не заподозрит.

Пока я занималась самоубеждением, я сняла пиджак и юбку. Осмотрела стрелку на чулках и поняла, что их уже ничем не спасти, а потому сняла чулки. Стою в одном белье в туалете своего босса и кожей чувствуя всю неловкость от этой ситуации. Накидываю на плечи белую рубашку Белова. Он выше меня и его рубашка мне до середины бедра, вот только рукава длинные. Закатываю их аккуратно до локтя и вот уже вид более интересный. Снимаю с юбки тоненький ремешок и подпоясываю рубашку, делая красивые сгибы на ткани. Окидываю себя придирчивым взглядом в зеркале и довольно улыбаюсь. В сложившейся ситуации меня все устраивает. Прическу пришлось тоже изменить. Строгий пучок растрепался, и я, распустив волосы, сделала хвост, так как не решилась оставить их распущенными. Еще раз проверила лицо на наличие размазанной туши и, подхватив свои вещи, вышла из туалетной комнаты.