Тим так сказал. А кто я такой, чтобы ему не верить?

Вода в ванной комнате уже отжурчала несколько раз.

Я, как честный и приличный гражданин, закрылся в своей спальне и даже не подглядывал.

А тянуло. Но дверь-то закрыта была!

Поэтому пришлось подслушивать!

Ловить каждый шорох и каждый скрип. Очень это было странно и непривычно: когда ты в номере не один. И при этом соседка в твою постель не укладывается, и даже не думать об этом не планирует!

Все затихло. Намертво.

Значит, Настя с Тимом улеглись… И теперь я мог безболезненно сходить и умыться сам.

Даже скрипа двери не слышал… Только заметил в зеркале, что щель у косяка становится все шире и шире…

– Брилку? Ты о чем, Тимох? – Мда… А я уже почти поверил в сказку… Подумал, что это Настя ко мне прокралась, пока ребенок спит…

– Ну, вот эта штука! Которой ты щетину убираешь! Это же брилка, да? Или бреялка?

– Еще скажи – коса!

– Сам ты такой! Коса – это у девочек! – Черт. Мне еще не хватало, чтобы и этот товарищ обиделся, надулся и перестал общаться!

Никогда и ни перед кем себя не ощущал виноватым… А тут- очень странное чувство: хочется, чтобы и Настя меня простила, и чтобы Тимоху не зацепить ничем, ненароком…

– Ладно. Смотри. И запомни, это называется бритва!

– Бритва не такая, дядя Андрей… Она острая! А у тебя – жужжалка какая-то!

– Слушай, Тим… – Расхотелось приводить себя в порядок под пристальным взором мальчугана. Так можно и порезаться, запросто! И плевать, что электрический прибор под это не заточен…

– Я слушаю. – Он присел на край небольшой табуретки, зачем-то здесь оставленной.

– А у вас с мамой что, вообще никаких отношений с мужчинами нет?

– Чего?

У пацана вверх подпрыгнули обе брови. И глаза стали круглыми.

– Ну, в смысле… У вас родня-то есть? Дедушки, дяди, братья мамины… Может, к вам приходили в гости какие-то ее друзья? Или вы к ним в гости ездили когда-нибудь?

– А… Ты про это… Гинекологическое дерево? – Все. Тимохе полегчало. Мне – ни разу. Еще деревьев из гинекологии нам не хватало…

Как брилку правильно назвать, пацан не в курсе… Зато, вон, какие слова выдает…

– Что это за дерево?

– Ну, мы недавно составляли в школе. Там надо фотки приклеить – всех родных. И вверх от себя палки, как будто ветки. А на них эти люди кабутта сидят!

Отпустило. Значит, не все так плохо у парня…

– Гене-ало-ги-чес-кое, Тим! Сложное слово, я понимаю…

– Ну, я так и сказал! Так ты дашь мне попробовать эту свою брилку? Мама мне не хочет покупать!

– А тебе зачем она?

– Я же мужчина! У меня должна быть!

– И мама тебе отказывает в таком, очень важном, инструменте?

– Я однажды нашел и кота на улице хотел побрить. И она теперь боится, что я ей волосы ночью… это… – Он не выдержал, встал, протянул руки к прибору, еще не включенному в сеть.

– Боится остаться лысой?

– Ну.

– Так ты ей скажи, что надо тогда и ножницы прятать. Ими ведь тоже можно… Того…

–Точно! Как я сам не догадался!

– Эй, Тим, стой! Я пошутил! Не надо маму стричь! Она слишком красивая, чтобы ее портить!

Черт.

Похоже, я только что опять перед Настей провинился… Если Тим отрежет ее шикарные белокурые кудри – нам обоим несдобровать! По-любому!

– Он снова не дает вам покоя, Андрей Сергеевич? Извините нас. Тимофею сложно успокоиться в новой обстановке… Уже не знаю даже, как его угомонить…

Из темноты коридора нарисовалась она. Та самая.

– Я, кстати, нисколько не кривил душой. Вы, действительно, очень красивая, Настя!

– Я в курсе.

И поджала губы.

Как будто не комплимент услышала, а что-то очень нехорошее…

– Я, наверное, зря ему ляпнул насчет ножниц…

Что за день сегодня такой?

Должен был, между прочим, давать брату разгон. И ему, и всему филиалу… А в итоге – без конца ощущаю себя виноватым и прошу извинений у его секретарши… Очень красивой секретарши, между прочим…