Можно смело сказать, что молодой Иван не жалел себя для новой работы. Михаил Соловьев, поступивший на работу к Сытину в 1877 году и дослужившийся до поста директора правления компании, в 1916 году писал: «Вставал Сытин рано, разрезал картины, завязывал их в пачки и увозил в город в лавку. Каждую свободную минуту он посещал литографию, обходил мастеров, смотрел, что сделано, указывал, что и как нужно делать». Под лавкой подразумевается лавка Шарапова. Это был небольшой плюс сытинского дела по отношению к другим печатникам: у него уже с самого начала был покупатель, он же – крупный заказчик, купец Петр Николаевич Шарапов. По договоренности он отдавал своему благодетелю продукцию с десятипроцентной скидкой. Кроме того, как и было условлено, Иван Дмитриевич не прекращал работу у Шарапова в качестве приказчика книжной лавки. Днем он работал в лавке, а вечером и утром – в литографии. Конечно, из скольких бы жил ни состоял организм молодого предпринимателя, такого режима он долго вынести бы не смог, и уже спустя полгода после открытия штат литографии был увеличен с двух до пяти человек. В числе новых работников был и тот самый Михаил Соловьев, о котором мы уже немножко сказали. Сын крестьянина из деревни Шульгино Синьковской волости Дмитровского уезда Московской губернии он был принят на должность ученика рисовальщика по камню.

Как то было и у Шарапова, Сытин старался не особенно отделяться от своих рабочих, сбивая их в одну большую семью. В которой он исполнял бы роль старшего. «… мы, мастера, имея тут же стол и квартиру, постоянно встречались с семьей Ивана Дмитриевича, – вспоминал Соловьев, – и чувствовали себя как бы членами ее благодаря доброму и заботливому отношению к нам супруги Ивана Дмитриевича Евдокии Ивановны. После занятий, по вечерам, иногда Сытин приглашал нас, мастеров, к себе, и за чайком обсуждались наши текущие и будущие дела…. По вечерам, в общей беседе Иван Дмитриевич нередко посвящал нас в торговые дела, сообщал нам, что картины наши идут хорошо, покупателям нравятся, сокрушался, что мало разнообразия, но с одной машиной трудно было что-либо сделать большее».

Разнообразия, и правда, было мало. Весь ассортимент сытинского производства первоначально состоял из нескольких популярных лубочных картинок, вариаций на темы пушкинской «Полтавы», анекдотов из жизни Александра Суворова и аллегорий на военные темы. Ничего нового, все то-же, что и у других печатников. Только что качеством получше. Но убедить книжников-оптовиков в том, что качество лучше, чем дешевизна было не так просто. Поэтому до поры мастерская Сытина особенной известностью или популярностью не пользовалась.

В апреле 1876 года в Болгарии, находившейся под властью Османской империи, вспыхнуло национально-освободительное восстание. Спустя месяц оно было с невиданной жестокостью подавленно турецкими войсками. Еще до окончания восстания русский консул в Эдрине Алексей Церетели[19] докладывал российскому правительству, что турки полностью уничтожили огромное количество деревень и сел, в которых проживало более 75 тысяч человек. Точное количество погибших неизвестно, так как турецкое правительство не очень приветствовало подобные подсчеты, но, по данным историков, их было никак не меньше 30 тысяч человек. Российская империя, покровительствовавшая угнетенным православным народам, не могла пройти мимо такого преступления и потребовала от Турции ответа. Которого не последовало. В апреле следующего, 1877 года, Российская империя объявила Турции войну, захватила Шипкинский перевал, после двухмесячной осады взяла Плевну, и вышла на Константинополь.