Берега уже заскользили мимо, а ребята, поглядывая друг на друга, все прыскали смехом. Ну и глупость же ляпнул Саня!

Одно было плохо: на крутых поворотах узкой речки плот по инерции заносило то к левому берегу, то к правому. Приходилось усиленно работать веслами, чтобы удерживаться на самой середине. Тем более что у берегов часто попадались торчащие коряги, обломанные ветки упавших деревьев. Возможность наткнуться на что-нибудь острое совсем не радовала ребят. Тут бы уж никакой немецкий клей не помог!

Пашка с Саней сидели каждый в своем гнездышке из связанных автомобильных камер, лицом друг к другу. Так было удобнее обозревать окрестности и следить за возможными опасностями. Пашка наблюдал за пространством, которое открывалось за спиной Сани, а Саня смотрел поверх Пашкиных рыжих вихров. Вода, правда, пробивалась сквозь фанерное днище, но куски пенопласта, на котором ребята сидели, оставались абсолютно сухими сверху.

– Ну и как? – спросил Пашка, восхищенно подмигивая.

– Сбылась мечта идиотов! – в тон ему ответил Саня, подгребая для скорости веслами.

Лопатки были коротковаты, но ведь и плот – не байдарка. Вполне все подходило одно к другому. И настроение было что надо. После вчерашнего дождя засияло солнышко, стало по-летнему тепло, какие-то удивленные птицы перелетали с куста на куст, и Пашка от избытка чувств громко крякал, как дикая утка.

– Даже жалко, что быстро доплывем, – сказал Саня. – Как ты думаешь, за сколько?

– А вот так нельзя говорить, – поднял вверх палец Пашка. – Когда едешь куда-то или плывешь, как мы сейчас, нельзя загадывать наперед. Плохая примета. Мы однажды с отцом ехали на машине, и я сказал, что через час будем дома. И – раз! Заглохли. Ковырялись в моторе часов шесть. Отец меня так ругал! Хотя в чем я был виноват? Просто сказанул сдуру, вот и все. Нет, в дороге надо верить в приметы. Так что плюнь, Чибис, три раза через левое плечо! Только не сильно, а то реактивная сила отнесет нас к противоположному берегу.

Саня улыбнулся и тихонько поплевал. После сторожки с ее засовами, ночным гостем и Пашкиным рассказом о Черном Леснике, после неприятного эпизода с проколотыми камерами Саня был готов поверить во что угодно. Хоть и можно все на свете объяснить, но, наверное, остается в этом мире маленькая лазейка для чего-то совершенно непонятного и необъяснимого. Что и говорить, все понятно, когда сидишь себе дома на диване. А когда пускаешься в опасное путешествие, то начинаешь по-настоящему изучать жизнь. А в ней, как Саня читал в какой-то книге, больше вопросов, чем ответов. Это не тест какой-нибудь, где из нескольких ответов надо выбрать правильный. Жизнь сложнее!

Почему жизнь сложнее, чем тест, Саня додумать не успел.

Он сидел спиной вперед, и от резкого торможения его голова так откинулась назад, что Саня увидел все небо сразу – синее, ясное. И услышал Пашкин крик:

– Елки-палки! Напоролись! Да посмотри же ты, Чибис, что там под тобой! Я отсюда не вижу!

Прямо под плотом, сантиметрах в пяти от поверхности воды, ровно расстилалось песчаное дно.

– Прозевали! – воскликнул Пашка. – Это ж надо, как прозевали! Да мы уже по отмели плывем и не замечаем. Пялимся как дураки на берега, а прямо перед собой смотреть забыли! Тут же коса песчаная, она прямо по середине русла всегда выступала. А сейчас только чуть-чуть водой закрылась. Тихо, Чибис, слушай: не булькает воздух?

Но им повезло. Резина была цела, хотя плот сидел на песке плотно, всем днищем. Саня попробовал упереться в дно веслами, чтобы сдвинуть плот, но Пашка заорал еще громче: