– Это противоядие? – с надеждой вскричала грандкокет.

– Это успокоительное, мадам, – произнёс врач.

Вийт тем временем понюхал остатки пунша в кубке. По-видимому, он ничего не учуял, поскольку макнул в жидкость палец и слизнул каплю.

– Вкусно! – пробормотал он. Посмотрел на дворецкого: – Агафошку сюда! Того, с луддитским значком, живо! – поворотился к эскулапу: – Лафарг, есть возможность определить, не подмешано ли сюда снотворное?

От его голоса дрожали на подносах фужеры.

– Бромид должен иметь сильный запах, – задумчиво ответил доктор, подходя. – Хлоралгидрат – горький на вкус… Разве что настой мы́шника…

– Что? – проорал сыскной надзиратель.

Лекарь не обратил на него никакого внимания. Он порылся в саквояже, не нашёл искомого и, пожав плечами, с сомнением вытащил оттуда медную сеточку.

– Ну, давайте же! – проскрипела графиня-мать Мйончинская, как и все, неотрывно следившая за доктором. – Нам ещё в оперу сегодня!

Лафарг отвлёкся, чтобы учтиво улыбнуться. Потом отлил в чистый бокал пунша, поднёс сосуд к огню и довёл жидкость до кипения. Едва медная сеточка соприкоснулась с бурлящим напитком, содержимое фужера стало алым.

– Мышник! – крякнул доктор.

– Что? – завертел головой Вийт.

Ближайший половой поставил свой поднос на стол, выхватил из рукава гусиное перо, макнул его в малиновый сироп к пирожным и написал на манжете: «Мышник».

– Ага! – задумчиво покивал детектив.

Суровый мужчина с вислыми усами, услышав слова Лафарга, стал отдавать энергичные команды своим подчинённым.

– Какой ужас! – вскричала всё та же страждущая мадам Квят. – Проверьте мой бокал!

– И мой! И мой! – бросились к лекарю иные зрительницы.

Графиня-мать с каменным лицом отошла от них подальше.

Лафарг принялся один за другим подогревать фужеры – без каких-либо результатов – и при этом расширять свой круг семейств-клиентов.

– Ваше высокоблагородие! – к руке Вийта учтиво прикоснулся неизвестно откуда вынырнувший дворецкий. В руках он держал небольшой листок бумаги. «Агафошка покинул усадьбу» – гласила запись.

– Схватить! – рявкнул надзиратель. – Телеграфируйте в ближайший полицейский участок приметы беглеца! И куда подевали бочонок с кадкой? Несите сюда!

По ложе пронёсся ветерок – слуги бросились исполнять приказание.

Суровый мужчина, подкрутив свои вислые усы, подозвал нескольких своих подчинённых и что-то им сказал. Те сразу же убежали.

– Да кто он такой? – вскричал в сердцах Вийт.

Дворецкий полными достоинства жестами начертал на том же листке бумаги: «Это глава личной охраны его превосходительства». Вийт хмыкнул.

Фирс вернулся от столов с полупустым бокалом в руках.

– Лафарг! – сказал, а точнее крикнул он. – Здесь чудом сохранились льдинки из вёдер.

Эскулап отвлёкся от бесчисленных дам, чтобы провести опыт для истопника. Результат оказался отрицательным.

Тем временем у ног Вийта поставили бочонок и кадку. Детектив кинулся было к ним, но тут же разочарованно обернулся к дворецкому:

– Они вымыты!

Глава слуг с видом оскорблённого достоинства вынул из рук Вийта свою записку и что-то надменно начертал на её обратной стороне.

– «Грязное на кухне не держим!» – прочёл вызнаватель.

– Дворецкий вне подозрений! – проворчала старая Мйончинская. – Именно потому, что мы все сейчас на него подумали!

На горделивом лице дворецкого не дрогнул ни единый мускул.

– Сколько мышника нужно для такого эффекта? – спросил Вийт у Лафарга, кивнув на Таде.

Лекарь обернулся и оценивающе посмотрел на организатора гонок.

– С учётом общего количества пунша? И телосложения его превосходительства? – врач пожал плечами и написал: «Не менее полуведра настойки».