– Пропадет, – подтвердил Жмот. – Ты воруешь, я продаю.

– Так зачем мне себя губить?

– А зачем ты меня обманул?

– Да не обманывал я! Ты своими руками каждую вещь прощупал, своими глазами осмотрел и в свою сумку упрятал. Мы с тобой на кухне вместе сидели, Лапша от нас ни на шаг не отходила. Кто мог подменить? Кто мог обмануть? Хочешь – обыщи всю квартиру. Не съел же я их!

– И обыщу! – вытирая пострадавший нос, шмыгнул Жмот.

Квартиру обыскали, кое-что из вещей нашли и вернули, но не помирились.

Жмот, уходя, сказал в сердцах:

– Не знаю, кто устроил этот фокус, но я с тобой, Мокрый, дел больше иметь не буду.

И сильно хлопнул дверью.

«Сначала хотел я сдать их милиции, – потирал руки Гош, – теперь вижу – рано это делать. Сдам одних – останутся другие. И продолжат свои черные дела. Раз уж повезло попасть мне в самое воровское гнездо, постараюсь узнать всех, кто вхож сюда, перессорить их, разорвать преступные связи. А уже после этого сдам милиции, – всех разом. Какой же я сыщик, если всю грязную работу на чужие плечи перекладывать стану? Адреса, телефоны, явки, клички – все сам выявлю».

Он нашел в квартире тетрадь, карандаш, вывел каракулями на обложке:

СЫЩИК ГОШ.

ОТЧЕТ О ПРОДЕЛАННОЙ РАБОТЕ

Открыв первую страницу, записал:

«25 мая. Мокрый и Лапша обчистили квартиру. Адрес точный не знаю, можно спросить у Сава, он сбегает, вывеску на доме посмотрит. Вещи продали Жмоту. Мокрый получил два «куска», вещи я конфисковал. За это Мокрый дополнительно получил в глаз, а Жмот доплатил выбитым зубом. Глаз заплыл и остался у Мокрого. Зуб прилагается в качестве вещдока10.

А потом они вещи у меня назад конфисковали. Но не все.

А я у них еще деньги забрал и спрятал. Оба куска.

Жулики поссорились.

По данным разведки в шайку входят:

Мокрый – вор.

Лапша – воровка.

Жмот – «купец», скупщик краденого.

Вешалка – личность пока не установлена.

Робот – тоже пока не установлен.

Словесный портрет Мокрого и Лапши не нужен, прилагаются их портреты с натуры (сам рисовал). Словесный портрет Жмота – в конце тетради».

Рукой за ухом почесал и умную мысль обнаружил.

– Одно звено разорвано, – радовался первым успехам Гош. – Я верно выбрал направление работы!

А потом перечитал свои записи и другую мысль родил.

– Так я могу книгу о себе сочинить. Детективную! Ну, про то, как я с жуликами боролся! Или писателю отдам свои записки, и он все как положено, грамотно и весело пропишет. Надо только не лениться, каждый день своей работы описывать.

И стану я знаменитым!

Как Шерлок Холмс. Или комиссар Мегрэ…

С уходом Жмота жизнь воров спокойнее не стала.

Мокрый сердился. Он мерил нервными шагами комнату и вдоль, и поперек, непрерывно трепал и без того взъерошенные волосы, безжалостно хлопал себя по бедрам и бурчал под нос понятные только ему одному нехорошие слова.

Лапша, в отличие от Мокрого, действовала. Она несколько раз выходила в коридор – осмотрела замки, подергала цепочку. И все на пол косилась. Даже легла один раз и ухо к циновке приложила. Вынюхивала что-то, выслушивала. И все жалела, что не может в досках дыру проделать и рукой под полом пошарить.

Что она надеялась там найти, Лапша еще не определилась. Но то, что опасность там прячется, – она женским нюхом чуяла.

А что же Гош?

Сыщик умнел на глазах.

Он второй раз за день увлекся длинными речами, и второй раз позволил себя засечь.

– Вывод? – задал он пытливый вопрос самому себе.

– Будь краток, – подсказала разумная половинка головы.