– Оооо, Петруха, привет. Да всё, вроде, нормально, вот месяц уже как дома.

– Надо увидеться обязательно.

– Да без проблем, я пока свободен. Работу ищу, времени много. Давай увидимся, конечно.

– Погоди. А что с работой-то?

– Да ничего, в активном поиске.

– Хм. А ты в милицию не хочешь пойти послужить?

– Я? В милицию? Да ни за что!

– А ты не кипятись… Погоди, давай-ка подгребай ко мне в отдел. Посидим, покумекаем, чаю попьём, печеньками закусим и поговорим за жизнь.

Рейсовый автобус, на котором прямо сейчас ехал Косенко, через каких-то пять остановок должен был быть около «Кировской» милиции.

– Ну давай. Я мимо тебя еду на автобусе. Минут через 15 буду.

Встретившись и обнявшись, бывшие подельники по студенческой жизни пошли в соседнее кафе.

– Я серьёзно. У нас и оперов, и участковых не хватает. Тебя хоть сегодня можно начать оформлять.

– Нет, Петь. Какая нахрен милиция? Пять лет в универе, чтобы погоны надеть? Мне армии хватило. Я юристом хочу быть.

– Да ты не кипятись… У нас тут все «юристы», и юридической практики – «выше крыши». Есть, кстати говоря, у нас одна «блатная» служба – отдел по борьбе с преступлениями и правонарушениями на потребительском рынке называется. Они ходят «по гражданке», гоняют торгашей на рынках, «погоны не светят». Туда берут только с опытом работы. Давай я тебя туда запихаю? Просто попробуй.

– Не знаю, – со вздохом сказал Косенко. – Но работа нужна…

Ещё через тридцать минут они стояли около двери начальника отдела.

– Подожди здесь, я поговорю с начальником.

Полковник милиции Суховей Виктор Дмитриевич, начальник Кировского отдела милиции, выслушал Симонова. Нехватка кадров в подразделении была не катастрофичной, но очень ощутимой. Недокомплект личного состава был процентов 30. Не хватало постовых, участковых, оперов, следователей, соответственно, нагрузка ложилась на плечи остальных. Но и брать кого попало с улицы не позволяли особенности работы и ведомственные нормативные акты.

Суховей был резок не только в принятии кадровых решений, он не любил приспособленцев и готов был заменить хоть половину отдела на молодую и свежую «кровь». Но где её взять? За каждого нового сотрудника он лично стимулировал кадровиков премией.

За резкий характер подчинённые называли Суховея Виктора Дмитриевича «СВД» – по аналогии со снайперской винтовкой Драгунова, бьющей резко, хлёстко и в самую цель.

– Заводи, – жёстко «стрельнул» полковник глядя на Симонова.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – по-армейски отчеканил Косенко.

Не поднимая головы от подписываемых документов, полковник тихо, вместо приветствия, произнёс себе под нос, спрашивая не то у себя самого, не то у Сергея:

– Семь на восемь.

Задумавшись на секунду, Косенко ответил:

– Хорошая двухкомнатная квартира.

«СВД» поднял голову, уставившись любопытным взглядом на кандидата в милиционеры.

– Обоснуй!

– Ну, вы же имели в виду семь умножить на восемь, – пояснил Косенко, – а это пятьдесят шесть, а пятьдесят шесть квадратов – это хорошая по площади двухкомнатная квартира.

– Хм, молодец, что не просто не тормозишь, но ещё и нестандартно мылишь.

Теперь уже на секунду задумался Суховей, пристально разглядывая собеседника.

– Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз, – медленно прочитал часть стихотворения Некрасова полковник и замолчал.

А Косенко продолжил:

– И шествуя важно, в спокойствии чинном,

Лошадку ведёт под уздцы мужичок

В больших сапогах, в полушубке овчинном,

В больших рукавицах… а сам с ноготок!

«Здорово, парнище!» – «Ступай себе нахер!»

«Уж больно ты грозен, как я погляжу!»

– Симонов! – заорал полковник, не давая продолжить увлёкшемуся поэзией Сергею, вызывая к себе «на ковёр» торчащего за дверью и подслушивающего их разговор кадровика.