– Кем, кем? Американцем? – не дав договорить Сэму, воспрянул духом Иванко.

Сэм скривился, отмахнулся рукой, как от назойливой мухи, подумал и изрек, подняв палец кверху:

– Европейцем тебя сделаем!

– Правда? – переспросил счастливый Иванко.

– Вот те крест! – не моргнув глазом, соврал Сэм и показал на палки, случайно сложенные и напоминающие крест. Правда, могильный, кладбищенский, но Иванко был удовлетворен. Затем компания, вдруг в одночасье превратившаяся в банду, улеглась спать, благо роли и функции были распределены.

И русский Ваня ложился спать с разными думками, потом стряхнул их с себя и сказал:

– Утро вечера мудренее! – и заснул крепким сном.

Послесловие. Один из ведущих профессоров, который проводил эксперимент, отошел от большого экрана и сказал:

– Ну, вот что и требовалось доказать, уважаемые коллеги. Национальные характерные черты в прямой зависимости от времени проживания социума, в тех или иных условиях общественного мироустройства, в которых и где проживала данная социальная группа, называемая «Нация».

Кабинет начальника охраны крупного нефтеперерабатывающего завода был прост и полностью соответствовал своему хозяину, мужчине лет сорока-сорока пяти, Доронину Виктору Сергеевичу. Так официально его называли только на работе коллеги и подчиненные, для немногочисленных друзей, в основном бывших сослуживцев, он как был, так и остался Виктором. В секретных же архивах военной разведки по-простому ГРУ он числился, как Герой России, майор подразделения специального назначения «Оскал Белого Медведя» или «ОБМ», уволенный в запас по причине ранения, при выполнении задания в горячей точке. Куда пуля, осколок или клинок попали и в каком месте земного шара в досье не указывалось, а вот в сверхсекретном с грифом «только для трех лиц» было написано, что ТОР был ранен, вынося раненого ЗЕДА, в левое плечо и область шеи с той же стороны. Место проведения боевой операции – ледники Памира. Круговая засекреченность просматривалась и в этом документе в нем не указывалось ни звание, ни фамилия, ни имя, ни отчество.

Крутя ролик мышки, Виктор просматривал новостной портал, задерживаясь на немногочисленных интересных новостях. Очередная пауза застигла ролик на сирийских событиях.

– Да, – размышлял сам с собой Виктор. – война меня не отпускает. Смотря или читая новости о военных конфликтах, я мысленно нахожусь там, мозг постоянно анализирует решения воюющих, появляется неугомонный зуд во всем теле, мышцы напряжены, все твое существо просит выброса адреналина.

В общем, военный профессор-психолог, так и сказал: «Это, милок, адреналиновая зависимость или, если угодно, поствоенный синдром, так что спорт-спорт! Горные лыжи, прыжки с парашютом и, дай Бог лет, так эдак через десять, все нормализуется». Виктор, конечно, понимал старичка профессора, светило в своей области, профессор так и остался жить в советском формате, где и парашют, и лыжи, в общем-то, ничего не стоили, было бы желание. Сейчас это дорогое удовольствие, а выбросы энергии просятся наружу почти каждый день. Мысли Виктора прервал стук в дверь, в кабинет вошел парень, чуть выше среднего роста, лет тридцати.

– Здравствуйте, подпишите мне обходную. – несколько категорично попросил он Виктора.

Не дождался приглашения, ни волшебного слова не произнес, и вообще он выглядел как-то дерзко, расхлябано. Люди с такой манерой поведения не очень нравились хозяину кабинета. Виктор вспомнил его, охранники в своих рапортах-отчетах давали информацию об опоздавших или скандалистах. Завод-то серьезный, и охрана не только следила за контрольно-пропускным режимом, но и выполняла функции по наведению порядка. И паренек этот, судя по анкете Эдуард Глубский, не раз фигурировал и в одной, и в другой категории.