– Ты выглядишь так, будто хочешь что-то сказать. Выкладывай.

– Я не хотел прерывать вас, мой господин… – Майасур взволнованно выдохнул. – Но это не арена. Технически арена находится внутри амфитеатра. Хотя в настоящее время проводится Соревнование, амфитеатр можно легко использовать для постановки представлений. Перекрывающиеся ярусы, которые заметны отсюда, спроектированы таким образом, чтобы освободить помещение за считаные минуты, не вызывая давки. – Майасур подошел к балюстраде, ограждавшей передний ярус, и указал вниз.

Мой же оруженосец еще мне что-то указывает! Шишупал покачал головой, но все же подошел. Песок заполнял пол центральной арены, но в то же время отличался от того, на чем лежал.

– На самом деле пол арены сделан из дерева, но покрыт песком, чтобы казалось, что он земляной, и заодно… облегчить боль при падении. – Он махнул рукой, заставляя Шишупала перевести взгляд к внешнему краю арены, в которую плавно входил амфитеатр. – Это лабиринт комнат и коридоров, который охватывает пространство под ареной и где участники готовятся к соревнованиям, которые проходят наверху. А справа отдельная секция… – он наклонился ближе к Шишупалу, – в которую император, по слухам, планирует посадить в клетки зверей самого ужасного вида.

На ум Шишупалу пришла низкорослая фигура Сураджмукхи.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – пробормотал он. Но в то же время он должен был признать, что арена, с ее множеством спускающихся ярусов скамеек, выкрашенных в разные цвета для разных каст, была воистину великолепна. Это было настоящее свидетельство изобретательности и мастерства. Последний раз Джарасандх строил нечто столь же великолепное, когда возводил Три Сестры Матхуры.

Шишупал вздохнул при этом воспоминании и вернулся на свое место. Независимо от того, что происходило в настоящем, прошлое всегда казалось более простым. Джарасандх сидел в королевской ложе, и на его лице боролись безразличие и уныние. По крайней мере, он готов поступить именно так. Шишупал напомнил себе, что он должен вести светскую беседу. Теперь, когда он должен был отправиться в Панчал с императором, ему стоило бы освежить свои разговорные навыки. Тем более что он на собственном горьком опыте убедился, что успех в жизни неразрывно связан со способностью вести вежливые, бессмысленные разговоры с кем бы то ни было.

– Ваша светлость, это воистину чудо! Это прекрасное творение, достойное Богов.

– Воистину! – поддержал его Майасур. – Я слышал, Нар Ад Муни собирается включить его в свои Чудеса… – Шишупал отвесил ему пощечину. – Ой! Прошу прощения, мой господин.

– Твой провинившийся оруженосец недалек от истины, Шишупал. – Джарасандх едва заметно улыбнулся. – Нар Ад планирует посетить нас. Совершенно верно. Цивилизация без сводчатой архитектуры сродни человеку без души. Она будет забыта и похоронена временем. Однажды империя Магадх рассыплется в прах, и от нее не останется ничего, кроме этого колоссального сооружения, этого Вирангавата. Я хочу, чтобы Магадх запомнился этим. Или, по крайней мере, я так хотел, когда более десяти лет назад начал это строительство.

Шишупал с грустью вспомнил, как давно, когда сам Шишупал был ребенком, император вел себя как хохочущий паяц. Он пил, пока его печень не начинала бунтовать, и танцевал, пока у него не подкашивались ноги. В отличие от отца Шишупала, Джарасандх вел свою армию, сражаясь с многочисленными, но более слабыми врагами, разражаясь раскатистым смехом и принимая удары оружия на свой щит, – и от этого звука в сердца вселялся больший ужас, чем могла принести его булава. Но этот смех уже был записан в свитки истории.