Мама вскрывает скорлупу от яйца, и я закрываю рукой рот. Запах настолько тошнотворный, что меня выворачивает. Вскакиваю, бегу в туалет.

Возвращаюсь, сажусь к маме на постель.

Она смотрит на меня пристально.

- Ты бледная! Заболела?

- Может, чего съела…

- Вы предохранялись?

- Чего?..

- Макар резинками пользовался во время секса?

Краснею, вспоминая секс с первым мужчиной в своей жизни.

- Да... - голос звучит неуверенно.

- Значит – не всегда! Купи тест, проверь.

Киваю головой, плохо соображаю, о чём речь.

Мне всего восемнадцать.

У меня больше нет парня.

Я учусь на первом курсе журфака.

И на этом всё. Точка.

Не желаю впускать в жизнь другие факторы. Мне и так хорошо.

Какой ребенок? Я сама еще дитя. Видимо, мама переносит на меня свои ожидания от жизни.

Встаю из кресла, голова кружится как на карусели. Перед глазами мелькают черные точки.

Хватаюсь за стену, чтобы сохранить равновесие.

Мама бросает на меня безжалостный взгляд.

- Юля, если ты беременна, то придётся делать аборт!

- Что?!

- Ты же не собираешься рожать ребенка от Макара!

- Не хочу поднимать эту тему! Не будем ругаться из-за фантома!

Хлопая дверью, выхожу из комнаты.

Залетаю к себе, падаю на кровать. Зарываюсь лицом в подушку, горько плачу. Думала, что Мак уедет, исчезнет с глаз долой, всем станет легче.

Не стало.

Мой мир раскололся на осколки. Меня больно ранит ими каждый день.

Дом опустел без него.

Тошно просыпаться по утрам, зная, что за завтраком не увижу синего взгляда, приклеенного к моим движениям, к лицу, к плечам.

С каждым днём становится только хуже.

Мама ненавидит сына Макса всё сильнее и сильнее.

Отчим смотрит на ее страдания, и мучается, не зная как вытянуть ее из этого омута.

А я, похоже, беременна. В восемнадцать лет!

Не будет у меня клубов, райской жизни. Впереди пеленки, кормления, между ними учёба. Все будут жалеть меня, потому что я – мать-одиночка.

Сползаю с кровати, иду к новому зеркалу, установленному взамен разбитого.

Скидываю худи, брюки, внимательно разглядываю себя.

Лицо бледное, губы трясутся, в глазах стоят слёзы. Жалко себя до жути.

- Юляша, что ты натворила!

Отмечаю, что грудь увеличилась, а вот живот по-прежнему плоский. Мягко касаюсь живота.

Не верится, что там - внутри меня уже растёт маленький человечек, похожий на нас с Маком.

- Юля, открой, - за дверью голос Макса.

Поспешно надеваю халат.

- Дядя Максим, входите.

Покровский заходит, неуверенно топчется у дверей. Озадаченно разглядывает меня. Будто пытается увидеть то, что скрыто.

13. Глава 13

Юля

Жизнь делится на «до» и «после»…

Октябрь.

Жёлтые листья падают, кружатся вокруг беседки. Сижу одинокая с чашкой чая, грею замёрзшие руки, вспоминаю нашу первую встречу.

Макар показался мне грубым, дурным мажором, считающим меня охотницей.

Один его ледяной синий взгляд и ухмылка чего только стоили!

Мне повезло, я тогда очень быстро поняла, что за его бронёй и внешностью большого русского синеглазого медведя скрывается чуткий ранимый мужчина, с огромным добрым сердцем.

Поэтому разрешила себе влюбиться со второго взгляда.

Зря.

То, что произошло в сентябре, разрушило мой мир.

Сотни раз просматривала ту злосчастную запись, где мама ругается с Маком, и он толкает её. Что-то во всей этой истории не вязалось с маминым объяснением и добрым Маком.

Её слова - резкие, обвиняющие, беспощадные.

Она была настроена против пасынка с того самого момента, когда он назвал её охотницей. И обвинил в развале семьи.

А мама в глубине души считает, что не имеет к этому никакого отношения. Первая семья Покровского рухнула задолго до самого развода. Так бывает – любовь уходит, просачивается в черную дыру лет, если ее ни охранять, ни стеречь, ни холить, ни лелеять.